— Это такая штука, вырытая экскаватором, полная воды. И ты сидишь в ней голый!

— Мог бы удавиться, — не дослушав, сказал Цветаев.

— Пробовал, не получилось.

— Что ж так? — удивился Цветаев.

— А потом мне вдруг дали власть. Понимаешь, после всего, после ужаса и отчаяния — огромную власть.

— И ты согласился?!

— А куда деваться? Выходов не так много: или минное поле, или забьют, как овцу. А когда о Кубинском рассказал, то всё сразу изменилось. Власть, она такая упоительная, от неё невозможно отказаться, одни раз попробовал, и всё, капец! Ты царь мира!!! Ты можешь всё! Ты стал свободным, для тебя нет законов! Вот так-то, Женя…

Монолог стоил ему большёго усилия, из него словно вышел весь воздух, а ещё он стыдился своих рук и прятал их.

— Дайте ещё водки… — несмело попросил он.

После ям он мертвец, понял Цветаев и удивился, что так просто и на бытовом уровне сделал открытие мирового порядка: не может человек после такого оставаться человеком, в нём ломается стержень, обратно дороги нет.

— Да, я не знаю, какой ты царь и кого ты ещё предал, — сказал Цветаев. — Но судя по всему, опыт у тебя большой.

— Никого я не предавал, — буркнул Лёха Бирсан, уставившись в пол. — Я просто рассказал, где бывает Антон. Я надеялся, что после моего ареста он изменит адреса.

— Надо было выбрать минное поле! — убеждённо сказал Цветаев.

— А я просто хотел жить!

— Ну и как?.. — Лёха Бирсан поднял на него глаза. — Как живётся? — спросил Цветаев, глядя в них.

— Плохо и ужасно живу, как в аду! Да, я чистильщик, я занимался этим, но я давно умер! Стреляй, мне всё равно! — не выдержал Лёха Бирсан.

Но Цветаев проигнорировал его злость, ибо Лёха Бирсан был в полной его власти, и цена этой власти — жизнь.

— Что это за организация? — он кивнул на труп Тайсона, ноги которого торчали из-под стула.

— «Очищення».

— Какое очищение?

— «Багнет»… — Водка развязала ему язык.

— Зачем?

— Тайсон сказал, что здесь много сепаратистов.

— Что вы решили с ними делать?

— Ну… это…

— Убить? — подсказал Цветаев, сцепив зубы.

— Да…

— Какая лично твоя задача?

— Найти главного бухгалтера…

— Боже! — воскликнул человек без глаза, — это моей невестка! Бедная Светочка! Двадцать три года! Такая страшная смерть.

Ясно было, что он подумал и о том, что над ней надругались перед смертью, иначе бы явились сюда гораздо раньше. Цветаев тоже об этом подумал.

— Её-то за что? — спросил он, прочитав по лицу человека без глаза всё то, что он не посмел произнести вслух.

— Я не знаю. Мне приказали.

— Тебе не стыдно? — спросил он как-то по-школьному.

— Стыдно, — просипел Лёха Бирсан и не посмел посмотреть в глаза Цветаеву.

Глаза у него были мёртвыми, без выражения и жизни.

— В смысле? — безжалостно уточнил Цветаев.

Господи, подумал он, как я люблю своё прошлое, как я не хочу убивать его!

— В смысле… ожидания. Ждать всегда тяжелее…

— Ждать чего? — уточнил Цветаев.

— Когда тебя придут и остановят. Я не мог сам остановиться, а теперь я словно проснулся… спасибо тебе, Женя.

Что-то прежнее промелькнуло в нём, Цветаева перекорежило: такое прошлое никому не нужно. Человек без глаза крякнул от удивления. Цветаев взялся за пистолет. Он достал обойму и выщелкал из неё патроны, оставив один.

— Допрос окончен!

Его охватило такое ощущение, что он делит это последнее мгновение на какие-то ничего не значащие кусочки и всё это в общем лишено всякого смысла, потому что Лёха Бирсан уже мёртв, давно мёртв. Не я, так кто-то другой, подумал Цветаев.

— Погоди… — бледнея, попросил Лёха Бирсан.

— Мы выйдем, а ты сам всё сделай, — жёстко сказал Цветаев. Ему стало противно, он не мог дышать с Лёхой Бирсаном одним воздухом.

Время мгновений кончилось. Надо было действовать. Был ещё вариант: представить Лёху Бирсана перед ясными очами Пророка. Однако человек без глаза не поймёт, а ещё больше я не пойму себя, потому что буду сомневаться, юлить в душе, подумал Цветаев и решил поставить точку сейчас; кроме меня, её никто не поставит.

— Погоди… — снова попросил Лёха Бирсан.

— Что? — Цветаев тяжело поднялся.

— Я не готов… — прошептал Лёха Бирсан белыми губами.

— А кто готов?! Кто?! Эта женщина, которую вы убили?!

Его рот искривился помимо воли. В это мгновение Цветаев ненавидел всех: рукоблудную войну, бандерлогов, львонацистов, «пшеков» всех мастей, пиндосов, Пророка, Ирку Самохвалову, Гектора Орлова, даже капитана Игоря, хотя как раз он-то и сделал из него человека.

— Я не знаю… — просипел Лёха Бирсан.