На следующий день приехал Валерий.

– Папа, с одной стороны я очень рад за тебя, – начал сын. – Я, безусловно, заметил, как ты в последнее время светишься, даже помолодел – продолжал он. – Но, с другой стороны, прямо не знаю, что тебе сказать. Уж очень твой выбор неожиданный: иногородняя, да еще такая молодая, в дочери тебе годится. Даже младше меня. – Он замялся. – Извини, папа, но ты уверен, что она тебя, действительно, любит?

– Ну, вот, Валера, и ты туда же, – произнес Юрий Борисович расстроенным голосом. – Ну, что вы все заладили: молодая да молодая. А что же, мне уже нельзя в молодую привлекательную женщину влюбиться, что ли? Я ведь еще мужчина, а не старик, как ты, может быть, думаешь!

– Да нет, пап, я вовсе не о том, – продолжал Валерий. Ему было явно неудобно учить отца жить, но все-таки хотелось высказать свое мнение. – Подумай сам: что, кроме денег, может заставить молодую женщину выйти замуж за мужчину твоего возраста?

– А ты не допускаешь мысли, сынок, что она испытывает ко мне такие же чувства, что и я к ней? – усмехаясь, спросил Юрий Борисович. Не мог же он, на самом деле, рассказывать сыну о том, что в постели отец и его молодая избранница превосходно находят общий язык, невзирая на огромную разницу в возрасте. – Разве, по-твоему, я уже не имею права на счастье? – Юрий Борисович горько улыбнулся и покачал головой.

– Естественно, имеешь. Но ведь я говорю сейчас о другом, – попытался было возразить Валерий. Однако Юрий Борисович перебил его:

– Поверь, уход из жизни твоей мамы я пережил очень тяжело, это была для меня настоящая трагедия. Честно тебе скажу, были моменты, что и жить не хотелось. Думал, что моя жизнь уже кончилась. – Лицо его потемнело, он замолчал. Затем он продолжил: – И теперь, когда на моем пути встретилась женщина, которая дарит мне счастье, вливает в меня новые силы, вы все хотите лишить меня радости жизни.

– Да нет, папа, что ты, – пытался возразить Валерий. – Я просто хотел тебя предостеречь. – Он замялся, с трудом подбирая нужные слова. – Ведь в жизни всякое бывает. Всякие мотивы могут быть у людей в их поступках. И такой мотив, как корысть, тебе, как юристу, должен быть прекрасно известен.

– Безусловно, – холодно отрезал Юрий Борисович. Затем он продолжил уже более мягким тоном. – Поверь, сынок, у твоего отца есть своя голова на плечах. Я хочу тебе сказать, что благодаря Марине я чувствую, что моя жизнь не заканчивается, а только начинается! – Он обезоруживающе улыбнулся. – Я даже скажу тебе вот что. Если мы с Мариной все-таки когда-нибудь расстанемся, я все равно буду безмерно благодарен ей за счастье. – Он помолчал. – Разве ты не хочешь, чтобы я был счастлив? Я жду от тебя понимания, сынок.

На это Валерию было нечего возразить. Он ушел от отца со смешанными чувствами. С одной стороны, он давно уже не видел отца таким счастливым и моложавым, в радужном настроении, с блестящими глазами и энергичными движениями. С другой стороны, на душе было неспокойно. Выдержит ли отец такую эмоциональную нагрузку, как жизнь с молодой женщиной, представительницей совсем другого поколения, руководствующегося совершенно иными жизненными принципами, имеющего другие жизненные интересы? Не разойдутся ли в самом ближайшем будущем их пути? Эти мысли не давали покоя Валерию. Но, видя перед своим внутренним взором счастливое лицо отца, он отгонял их.

Наконец, наступило третье ноября. Регистрация брака была назначена на одиннадцать часов утра. Жених и невеста, заранее выехав из дома, чтобы по пути не застрять в многочисленных московских дорожных пробках, заблаговременно приехали в ЗАГС. По пути Юрий Борисович рассказал Марине, что утром ему позвонила Ксюша.

– Она сказала, что хочет меня поздравить, – с довольной улыбкой произнес Юрий Борисович. – Говорит: «Дедушка, я за тебя рада, теперь тебе не будет скучно одному». Солнышко мое! Ты представляешь, Мариша, девочке двенадцать лет, а она уже все понимает, как надо! Не то, что ее родственники. Выходит, она гораздо их умнее. По крайней мере, добрее, – добавил он и замолчал. Обида на родственников давала о себе знать.

– Да брось ты, Юра, не обращай на них внимания, – успокаивала будущего супруга Марина. – Стерпится-слюбится. Думаю, что со временем они ко мне привыкнут. Увидят, что я не акула какая-нибудь, желающая проглотить бедного Юрочку со всеми потрохами, и постепенно успокоятся.

Когда они приехали в ЗАГС, то увидели, что, хотя Юрий Борисович и пригласил близких родственников на церемонию бракосочетания, никто из них не пришел. Видимо, родственники таким образом демонстративно выражали свой протест против выбора Юрий Борисовича. Судя по всему, они пока еще не сумели преодолеть в себе неприязнь к будущей невестке, и не хотели испортить церемонию бракосочетания своими недовольными, враждебно настроенными лицами.

Со стороны невесты тоже никого не было. Марина среди своих подруг не очень-то афишировала, что выходит замуж за человека на тридцать два года старше ее. Обо всем знала только Маринина мама, ну и, естественно, Лена. Кстати, та, услышав историю знакомства своей подруги с женихом, смеясь, заявила: «Маринка, с тебя ящик шампанского! Ведь это с моей легкой руки ты поехала в Юрмалу, выходит, я как в воду глядела!». Но Лена приехать на свадьбу тоже не смогла. Впрочем, Марину это не сильно огорчало. Было понятно, что при такой разнице в возрасте шумная, многолюдная свадьба с криками «горько!» и тому подобными традиционными свадебными атрибутами выглядела бы не вполне пристойно. Поэтому молодожены решили, что они зарегистрируются тихо, «без шума и пыли», как говорил незабвенный Лелик в исполнении Анатолия Папанова. А потом они отпразднуют это событие вдвоем, устроив праздничный обед в ресторане.