Конечно, Алекс понял, что с ней было не так, что было не так с её запахом. Когда девушка уснула. Принюхавшись, он безошибочно определил, что Ира была беременна от другого, и этот другой пометил её, словно свою пару. Вот только этим он подписал себе смертный приговор. Ира была его, Алекса, и только его. Он был готов порвать любого, кто с этим не согласен.

Честно, Алекс поражался самому себе, своей выдержке. Он вёл себя спокойно с ней, даже нежно, хотя ему хотелось рвать и метать. Алекс понимал, что дай он слабину, этим он только оттолкнёт от себя Иру, а он не мог себе такого позволить, не тогда, когда она вернулась к нему. Лишь поэтому он держал себя в руках, хотя этого было очень сложно.

Зайдя в комнату, он осмотрелся. Безликая, нежилая. Он бы предпочёл сейчас оказаться в их спальне, но Алекс сомневался, что Ира в данный момент захочет куда-то идти. Она была такой нервной, дёрганой. Это было неудивительно, ведь она готовилась рассказать то, как изменила ему. Или же не изменяла?

От самой мысли, что она сделала это, у него закипала в жилах кровь. Хотелось орать «Почему?» и «За что?», но он молчал, выжидал. Он должен был позволить рассказать ей самой. Должен.

Девушка стояла лицом к окну и теребила низ клетчатой рубахи, его рубахи, а Алекс смотрел на неё и понимал, что, не смотря ни на что, она осталась его парой и так будет до самой смерти.

– Сначала, - начала она дрогнувшим голосом, - я кое-что расскажу тебе, а потом задам вопрос. Хорошо? – спросила она, не поворачиваясь. – Ты согласен?

– Да, согласен.

– Отлично.

Она скрестила руки на груди и, подойдя вплотную к окну, повернулась к Алексу в профиль, при этом прислонившись к стеклу.

– Всё это время... этот год я была не одна.

Раздалось рычание, тихое и угрожающее. И Алекс был бы рад себя остановить, но не мог, но, похоже, Иру это несколько не смутило, потому что она продолжала говорить.

– До последнего времени я не помнила ничего. Соня меня сильно приложила головой, когда мы с ней дрались в вашем доме. И как я понимаю, она же и устроила пожар, в котором все посчитали меня погибшей. Но это не важно, - добавила она и замолчала, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями.
– Может быть, ты сядешь? – спросила Ира, взглянув на него.

Да, это была отличная идея, потому что Алекс чувствовал, что вот-вот что-нибудь начнёт крушить, а ведь она не подошла ещё даже к самому главному. Присев на кровать, он положил руки на колени и сжал кулаки. Выдержка, сейчас ему была необходима вся его выдержка.

– Так вот...
– продолжила она, пройдя и сев в кресло, что стояло прямо напротив кровати. – Помнишь, я тебе рассказывала про Артёма?

– Да, твой бывший, ты его ещё защищала.

Она горько усмехнулась.

– Ага, защищала и оказывается, что зря это делала. Это он похитил меня и держал этот год подальше от родных и близких. Мы жили в Бийске, на окраине в небольшом домике. Он говорил, что любит меня, а я... я не чувствовала к нему того же.

Алекс разжал кулаки, услышав это. Это было хорошо, значит, она была жертвой, значит, она не легла под этого Артёма по собственной воли. Этот убл...док мог её заставить или чего хуже... Снова рычание.

– Алекс!

– Прости. Продолжай.

Она долго смотрела на него. В её глазах было столько боли и грусти, что он кое-как поборол в себе порыв броситься к ней и обнять. Алекс понимал, что сейчас лучше Иру не трогать. Позже он обнимет её, позже он даст ей слово, что убьёт этого гад...ныша и отомстит за неё, но это будет позже, а пока пусть рассказывает.

– Так же я и уйти не могла, особенно, когда поняла, что беременна. Я не знала кто я, не знала, где я жила, и не знала, кто отец моего ребёнка, - сделала она паузу и отвернулась к окну.
– Артём был также удивлён моей беременности, как и я. А когда я спросила его, не он ли отец моего ребёнка, он сказал, что нет и что очень сожалеет, что нет. Но я не сожалела. Я была этому даже рада. Я чувствовала, что должна быть в другом месте, вот только не знала где. Он заботился обо мне всю беременность и после, когда Герман родился. Вот только я видела, что он недолюбливает моего сына, и малыш отвечал ему тем же.

Алекс непроизвольно ухмыльнулся, довольный услышанным про своего сына.

– Не ухмыляйся, - одёрнула его Ира.

– Прости, но ничего не могу с собой поделать. Это гордость.

Ира закатила глаза, а потом покачала головой.

– Ты знала, что ты оборотень?

– Нет, но я понимала, что отличаюсь от других людей, хотя и не понимала в чём именно. Об этом мне рассказал Захарий Леонтьевич. Но о нём позже. Спустя немного времени, после того, как я родила. Артём начал действовать. Он стал чаще признаваться мне в любви, пытался даже нянчиться с Германом, но малыш наотрез отказывался с ним контактировать.

– Он к тебе приставал?
– перебил её Алекс. Ему необходимо было это знать.

– Да. Но я всегда его одёргивала, и это срабатывало. Я видела, что ему было обидно и больно, но само его прикосновение было мне противно, мне казалось, что это не правильно, что я принадлежу другому и не могу позволить к себе прикасаться.

Алекс потёр колени, пытаясь унять потребность прикоснуться к ней, отметить. Сейчас он должен был её выслушать, а уже потом...

– А потом я начала вспоминать. Мне начали являться размытые образы. Снились сны. Ты снился. И как-то я потребовала, чтобы Артём рассказал мне о том времени, что я не помнила, об отце моего ребёнка. Он взбесился, наврал. Наговорил столько гадостей, что я просто ушла, дождавшись, когда его не будет дома. Была пурга, а я с ребёнком на руках. Я шла, куда глаза глядят и тогда на моём пути появился Захарий Леонтьевич. Он оказался оборотнем. Он приютил нас, обогрел и много чего рассказал о том, кем я являюсь.