— Они были не просто в ярости, они были… Челядь попряталась по углам, а капитаны были готовы применить силу, чтобы успокоить крушащих все вокруг господ. Именно тогда лорд Хокку обнаружил пропажу своего меча и потребовал его вернуть. Ваш дед отказался, заявив, что отдаст меч только в обмен на жену, мол, он давно подозревает, что ее пропажа дело рук Хокку.

— Это правда?

— Что вы! — махнул рукой Дикон. — Ваша бабушка и лорд Хокку? Нет. Между ними ничего не было. Они никогда не встречались наедине. Леди Вивет была предана своему мужу душой и телом, а лорд Хокку был слишком благороден, чтобы…, — он тяжело вздохнул.

— Он любил ее?

— Было что-то такое в его лице, когда она входила в комнату или улыбалась ему. И он подарил вашей бабушке окно.

— Окно? В башенке?

— Да, моя леди, из него видна Ничейная бухта и когда тарк лорда Хокку бросал якорь…

— Она могла видеть его.

— А он видел свет в ее окне, оставаясь на берегу…, — на лице Старейшины появилось восторженно-отрешенное выражение.

— Мастер?

— Да…, леди?

— Мы говорили о другом.

Недовольно зыркнув в мою сторону он продолжил.

— Твой дед так и не отдал меч. Лорд Хокку говорил с ним еще несколько раз, безрезультатно. Они оба были слишком раздражены, их выводила из себя каждая мелочь. Лорд Фредегард почти не спал, плохо ел, я думаю, что Хокку чувствовал себя не лучше, когда покинул земли Фраги. Через два дня после прибытия в Каиссу он ушел за Грань, совершив ритуальное самоубийство. Род Итогава Кай был объявлен вне закона, кровных родственников Хокку и тех, кто присягнул ему на верность, жестоко преследовали. Имущество рода конфисковали.

— И дед ничего не сделал?

— Когда лорд Фраги окончательно пришел в себя было уже слишком поздно. Он ничего не помнил, совсем. Был в ужасе от того что совершил. Думаете, мы не искали реликвию Айсенгарда?! Искали. На протяжении всех этих лет искали. Лорд Хок и я… мы предполагали, что если бы нам удалось найти этот проклятый клинок, это помогло бы нам в Намаре.

— В Намаре?

— Лорд — хранитель Айсенгарда, леди. Потомок Хокку, сумевший вернуть себе трон Каиссы и мечтающий отомстить.

— Смертоносный в бою и убийственный в постели, — некстати вспомнились мне слова Мей.

— Его называют Радостным Убийцей, леди, — Дикон поджал губы. — Поверьте, это прозвище он заслужил не в спальне.

— Ну? Ты взглянула на проблему «свежим глазом»?

Была у меня одна мысль, не до конца оформившаяся, правда.

— Я хочу попробовать вино.

— Что?

— Ты сказал, что спрятал оставшиеся бутылки. Достань мне одну.

— Леди!

— Ты забыл, куда их спрятал?

— Надеюсь, ты не станешь его пить?

Я пожала плечами.

— Леди!

— Мастер, — остановила я его. — У меня появились кое-какие догадки, но для того чтобы их проверить мне нужна бутылка того вина.

Дикон тяжело поднялся и проследовал куда-то за шкафы с книгами, ну конечно, даже законченный алкоголик не стал бы искать вино в библиотеке!

— Вот! — он осторожно поставил на стол пыльную темную бутылку с залитым красным сургучом горлышком.

— А стакан найдется?

Старейшина пробормотал что-то неразборчивое и снова скрылся за шкафами. Вернулся с пузатым толстостенным бокальчиком, не прекращая ворчать, ловко откупорил бутылку и плеснул в бокал темно-рубиновой жидкости. Пахло замечательно, удивительно, что за столько времени вино не превратилось в уксус. Может попробовать? Но взять бокал в руки я не успела. Шилд резко сорвался с моего запястья, смахнул бокал со стола и страшно оскалился.

— Что и требовалось доказать, — подмигнула я Дикону. — Вино, вероятно, отравлено. А я хотела его Агами нести.

— Отравлено? — Дикон брезгливо отодвинул бутылку. — Но кто? Печати на бутылках не были нарушены!

— Значит его отравили еще до того как запечатали. Я так понимаю, такое вино, рано или поздно, попало бы исключительно на стол лорда, ведь так? Откуда оно?

— Боундлесс, — затравленно взглянув на меня, прошептал он.

— Неужели никто никогда не думал об этом?

— Мне и в голову не приходило… Почему вы решили, что это яд? Твой… этот…, это существо, быть может, оно не хочет, чтобы ты пила, только и всего!

— Вчера за ужином Шилд мне не мешал. И потом, с чего вы взяли, что если отрава то это обязательно мгновенная смерть? Это слишком просто, не интересно и совершенно пропадает наслаждение от мести. Если бы я была оскорбленной, униженой и брошенной, а именно так отвегнутая дедом леди Боундлесс и была, я бы, вероятно, сделала следующее. Нашла бы отраву, не смертельную, а такую, которая отнимает разум, заставляет совершать дикие поступки, лишает памяти, а главное делает человека зависимым от яда и радовалась бы, наблюдая, как обидчик теряет друзей, уважение, человеческое достоинство. Месть — блюдо которое едят холодным, — прищурилась я. — У тебя еще вино осталось? Вдруг пригодится.