— Как одна?

— Так. Племя ушло, оставив женщину и ребенка умирать. У бабушки не было ни оружия, ни дров, ни еды. Только палатка, в которой она провела ночь.

— Почему они так поступили? Ее не любили?

— Да нет, явной неприязни к ней никто не испытывал.

— Ну как же так? Почему?

— Потому что это вере, леди! — яростно выдохнул Хок. — Бездушные животные, понимающие только язык силы! Если бы на женщину и ребенка, почти замерзших, не наткнулся патруль стражей, они бы умерли рядом с могилой моего деда, будь он проклят!

Хок застыл, не отрывая взгляда от огня в камине. Я молчала.

— Прости, — спустя какое-то время сказал он. — Тебе, наверно, неприятны эти подробности.

— Наоборот, — я улыбнулась. — Мне приятно, что ты поделился этим со мной.

— Приятно! — фыркнул он. — Что в этом приятного?

— Я ценю твою откровенность. Доверие, — тихо сказала я, а потом спросила. — Ты расскажешь, что было дальше?

— Дальше? Дальше, лорд-хранитель, твой прадед, взял бабушку под опеку. Она жила внизу, в двух маленьких комнатках рядом с кухней, помогала эконому. Милость лорда была так велика, что он распорядился обучать моего отца, как сына рыцаря, — хмыкнул он.

— Разве это плохо?

— И да и нет, леди.

— Почему?

— Потому что в Мораке семья, род и клан слишком важны. Без их поддержки ты никто! Самое страшное наказание не смерть — изгнание. А мою бабушку, по сути, изгнали дважды. Первый раз, когда она ушла к вере, а второй, когда то проклятое племя бросило ее умирать. У нее больше не было поддержки семьи. Леди Блум Элил Агомар больше не существовало. Была Лил Вольтар и ее сын — полукровка, отвергнутый народом его отца.

— Если бы не желание лорда-хранителя, мой отец до смерти таскал горшки на кухне или ходил за свиньями.

— Ты считаешь это правильным?

— Неважно, что я считаю, — резко ответил он. — Я говорю как есть.

— Твой отец был сильным человеком, раз ему удалось стать Наместником.

— Высокие лорды никогда не интересуются желаниями тех, кого они одаривают, — зло улыбнулся Хок. — Твой дед указал на отца, как на Наместника, воспользовавшись правом Высокого лорда.

— А остальные согласились?

— Твой дед, Тэйе, умел убеждать.

Я согласно кивнула. Дед мог быть очень убедительным. Когда хотел.

Хок опять замолчал и лицо у него было такое… такое, как будто ему очень больно. Я отлично его понимала, я знала, каково это — быть не такой как все. Знать, что с тобой общаются исключительно по необходимости, из вежливости, так сказать. Жаль, утешать я не умею, сейчас бы очень пригодилось.

— Твой отец справился, это главное. О нем очень хорошо отзываются. Наверняка есть те, что любили его.

Хок быстро повернулся, взглянул исподлобья и так оскалился, что я невольно подалась назад.

— Любили? Никогда! За сорок лет беззаветного служения Клану он добился лишь снисходительного уважения и только потому, что никто мог нарушить клятву, данную лорду-хранителю. Моего отца никто не любил. Его терпели и боялись.

— А ты? Ты его любил?

— Я? — Хок сник, его глаза потухли. Спустя какое-то время он пожал плечами и отвернулся. — Он учил меня. Учил быть главой Клана, повторял, что тот, кто отвечает за стольких людей, не может позволить себе ни малейшей слабости. Что малейшее неуважение или пренебрежение, проявленное к приказу лорда, заслуживает быстрого и верного наказания. Я благодарен ему за эту науку, — с вызовом закончил он, — его уроки очень пригодились.

Зря я про отца спросила.

— А мама?

— Что, мама?

— Твоя мама, Хок. Она…

— Она умерла, когда мне было четыре. Я плохо ее помню, — он усмехнулся, — Отец считал свой брак совершенным, образцовым. Называл маму идеальной женой — тихая, незаметная, молчаливая и послушная. Пожелал мне найти такую же, когда умирал. Но мне не повезло, — слегка улыбнулся он.

Я вздохнула, поднялась и отошла к окну. Опять туман, на этот раз нежно розовый. Скоро рассвет. Мы проговорили целую ночь.

— Что еще ты хочешь узнать? — Хок стоял за моей спиной. Так близко, что я чувствовала тепло его тела, его запах.

Он пах чем-то терпким, хвойным, свежим. Как пахла бы полынь, выросшая где-нибудь под соснами на морском берегу.

— Я спрашивала не из праздного любопытства. Предупрежден, значит вооружен.

— Хорошие слова, — согласился он, придвинувшись почти вплотную. Его руки накрыли мои ладони. — Но это только слова.

— А если…, — безумная мысль, но если получится… А если он откажется? А если согласится? Потому что я это я или потому что я это ключ к Серым башням?