– Тебе тут нравится? – осторожно спросила Катя.

– Неплохо. Пахнет приятно. Дымком.

– Это точно.

В зале висел смог от табачного дыма, к которому примешивался чад из кухни: вентиляция – ни к черту, как говаривал Катин папа.

Катя вдруг затосковала по дому, по родителям, по времени, когда все было просто и понятно, где ее никто не обижал и за все платил папа…

Официант принес горячее. Сначала ей – на тарелке, потом Карлссону – циклопическую порцию на деревянной доске.

Карлссон одобрительно хрюкнул, бесцеремонно ухватился за косточку, вонзил зубы…

– Телятина, – произнес он несколько разочарованно. – А говорил – утопленница! Соврал, человечек?

Официант подобострастно хихикнул. Мол, как остроумно дядя шутит.

– Иди погуляй, – разрешил ему Карлссон. И занялся «утопленницей» вплотную, не забывая прикладываться к бочонку.

Кате кусок в горло не лез. Она прикидывала, во сколько обойдется это пиршество…

Карлссон поманил халдея, тот подскочил с готовностью.

– Туалет – там, за шторкой, – сообщил он.

– Успеется, – Карлссон щелкнул по опустевшему бочонку. – Тащи-ка, человечек, еще один. А ты что не ешь, Малышка? Невкусно?

– Вкусно! – буркнула Катя.

«Эх, все равно пропадать! – подумала она с отчаянной решимостью. – Так хоть оттопыримся!» – И с хрустом, не хуже Карлссона, вонзила зубы во вкуснющий свиной хрящик.

Халдей вернулся с бочонком, к которому успел приспособить краник.

– Мне тоже налейте! – потребовала Катя.

Она заметила, что на них снова поглядывают. Но на сей раз – главным образом не на нее, а на Карлссона. Не вставая, опорожнить бочонок пива и потребовать следующий – здешняя публика могла это оценить.

– Может, еще что-то желаете? – поинтересовался официант.

– Желаем! – заявила Катя. – Лангуста!

Давно хотела попробовать.

– Трех лангустов, – уточнил Карлссон. – Мне. И одного – ей!

– Сей момент!

Лангуст не произвел на Катю впечатления. Настоящие раки, хоть и маленькие, а все равно вкуснее.

Катя вспомнила, как папа ловил их рукавицей и бросал в ведро. А потом раков варили прямо в этом ведре, на костре. Очень вкусно было. Здесь тоже продавали раков, но здешние наверняка не такие вкусные. Катя выпила еще пива и пригорюнилась.

Карлссону принесли третий бочонок.

– За счет заведения! – сообщил халдей.

Но это уже не имело значения для Катиного кошелька.

А в баре тем временем начиналось что-то интересное. Нет, не очень. Соревнования по армрестлингу. Катю это не прикалывало. А вот Карлссон заинтересовался.

– Пошли, – сказал он. – Сейчас я покажу тебе, чем отличается тролль от гоблина.

Катя не поняла, при чем тут тролли и гоблины, но послушно встала.

Карлссон протиснулся к стойке. Его пропустили: за эти полтора часа он ухитрился стать довольно известной личностью, поскольку в туалет так и не сходил. Кто-то уже успел заключить пари: сколько еще продержится этот толстячок. Заключить и выиграть.

А в армрестлинговом чемпионате уже образовались свои фавориты. Каждый – на полторы головы выше Карлссона. И раза в полтора толще, хотя после пива и «утопленницы» Катин друг, как ей показалось, еще больше округлился.

– Что, братишка, решил согреться? – спросил его один из претендентов, с голым черепом и лохматой желтой бородой. – Давай, подсаживайся. Баран, поборись с новеньким. Только учти, браток, у нас вход – стоха бакинских.

Карлссон поглядел на Катю (ее тоже пропустили, только она совсем потерялась среди этих громил), он не понял, о чем речь.

«А-а… Пропадать – так с музыкой!» – подумала Катя, вытащила их кармана пачечку сотенных и положила на стойку.

– Ничего, что рублями? – застенчиво спросила она.

– Ай да лялька! – одобрил кто-то из громил.

В следующую секунду Катя взлетела в воздух и оказалась сидящей на стойке.

Не завизжала она только потому, что дыхание от испуга перехватило.

Усадивший ее верзила (бицепсы – вдвое толще Катиного бедра – и все в красивых цветных тату) вполне доброжелательно похлопал ее по коленке и сказал:

– Посиди тут, детка, а то не увидишь, как твоего другана уложат.

– Это еще посмотрим, кто кого уложит! – задиристо заявила Катя.