Шрифт:
На этот раз Катя не дождалась ответа. Карлссон, бережно взяв деревянный череп, вернул его в сундук, после чего молча отвернулся.
«Чего это с ним?» – удивилась Катя.
При всех своих странностях невежливым с ней он никогда не был. «Наверно, скучает по сыну», – решила она. Катя снова заглянула в сундук и увидела еще одну игрушку. Кораблик размером с детскую ладонь.
– Ой, лодочка! – Катя протянула руку.
Карлссон мгновенно перехватил ее руку. И захлопнул крышку сундука.
– Ничего не трогай, понятно! Никогда ничего не трогай из моих вещей!
Так резко он еще никогда с ней не разговаривал.
Катя даже испугалась.
– Никогда, – повторил Карлссон уже мягче. – А сейчас тебе пора домой.
– Ты меня выгоняешь? – обиделась Катя.
– Нет, к тебе идет твоя подруга. Лейла. И с ней еще кто-то.
– Так поздно? Откуда ты знаешь? – удивилась Катя.
– Ее духи, – сказал Карлссон. – Я помню запах. Пойдем! – Он подтолкнул Катю к выходу.
Через минуту они уже стояли у окна ее кухни.
– Ты придешь ко мне завтра? – спросила Катя.
– Приду.
– А в гости к себе… пригласишь? – голос ее дрогнул.
– Конечно. Ты же обещала навести у меня порядок.
Кате показалось: он улыбается. Но разглядеть в темноте его лица она не могла.
И тут она услышала звонок в дверь.
– Иди, – сказал Карлссон. – Лейла пришла.
– А вдруг это не она? Вдруг это… кто-то другой?
На самом деле она подумала о Сереже. Или… о Диме.
Карлссон покачал головой и шагнул в ночь. Катя услышала негромкий шорох, потом скрип жести. Это он взбирался наверх.
Катя вздохнула, перелезла через подоконник и пошла открывать дверь.
Карлссон вернулся к себе и тяжело опустился на пол. Он устал. Не телом. Тело его не уставало почти никогда. Он устал от одиночества и ожидания. Кто бы мог подумать, что такой, как он, может устать от ожидания? Раньше, когда было кому ждать его, Карлссон никогда не уставал. Но это было давно… И как будто вчера.
Карлссон издал тонкий свистящий звук, похожий на скулеж собаки. Ему было плохо. Малышка, славная маленькая человечка, разбередила его рану.
Карлссон поднялся, прошел на кухню и отпер сундук. Первым делом посмотрел на подсказчик… Ничего, конечно, ничего. А чего он ждал? И сколько еще ждать…
Карлссон взял «голову», которая напугала Малышку. Для кукольного театра нужна была еще одна голова, и Карлссон сложил пальцы свободной руки так, чтобы тень от нее, падавшая на стену, напоминала человеческую голову.
– А сейчас, Нильс, я расскажу тебе историю о человечке, который не верил в троллей, – произнес Карллсон. Если бы Малышка сейчас слышала его, то без труда узнала бы язык поэмы о Кеннете Маклауде. – Их звали Дункан (кивок деревянной головы) и Уильям (кивок головы тени).
«Привет, Вилли!» – кивок деревянной головы.
«Привет, Дункан!» – кивок головы тени.
«Скажи, Вилли, ты идешь гулять в горы?»
«В горы, Дункан!»
«А ты не боишься троллей, Вилли?»
«Нет, Дункан, никаких троллей нет! Ну я пошел!»
«Иди, Вилли, удачи тебе!»
Голова-тень удалилась, а деревянная голова засмеялась, широко открывая рот.
«Это ничего, что ты не веришь в троллей, Вилли! Главное – чтобы тролли верили в тебя. И ты не обманешь их ожиданий, Вилли! Ведь ты такой то-олстенький!»
В этом месте Карлссон обычно смеялся – и Нильс смеялся вместе с ним. Но сейчас Карлссон засмеялся один.
– Я найду его, сынок, – прошептал он на языке, который Катя уже не узнала бы. – Я обязательно его найду…
Глава двадцать пятая,
в которой Катя не узнала «снежную королеву», зато узнала, что кое-кто считает ее «роковой женщиной»
– Знаете, почему среди троллей так много философов?
– А вы их женщин видели?
Эльфийский анекдотЭто действительно оказалась Лейка. И от нее действительно пахло духами. Она с решительным видом тащила за собой какую-то встрепанную девушку. Девушка всхлипывала и подвывала, закрыв лицо руками.