Шрифт:
И вампирши это отчетливо понимали.
— Что пьем, уважаемые? — ядовито поинтересовалась Мара Ядовитовна, шагая от бедра идеально грациозной походкой к посрамленным студенткам.
Студентки не впечатлились и пробормотали:
— З-завтрак.
— Завтрак, значит? — Ядовитовна начала обходить жертв сзади.
В принципе, это было хорошо — если плюнет сзади, тогда все, ни остеохондроза, ни сколиоза, ни ревматизма на веки вечные девчонкам не видать. Проблема в другом — вампирам подобные прелести и так не грозят, в силу расовых особенностей.
— Завтрак, — повторила кикимора, приближаясь к студенткам сбоку.
Сбоку — это плохо. Если плюнет — перекосит даже вампира!
— И от кого этот з-з-завтрак? — полюбопытствовала Мара Ядовитовна, плавно шагнув к девчонкам.
Счас плюнет! Счас точно плюнет, кикиморы, они такие!
Счас…
— Григорьева, — Мара Ядовитовна повернула голову и недовольно на меня взглянула, — ты почему там стоишь?
Вампирши бросили на меня взгляд, полный надежды. Потому что все знают — если плюнет, тридцать секунд форы есть! И в их красных взглядах пополам с надеждой виднелось отчетливое «Вот дура!». Да-да, они правы, только:
— Мара Ядовитовна, — я сделала осторожный шаг к ней, — видите ли, тут такое дело…
— Ну? — смоляная бровь кикиморы изогнулась.
— Тут такое дело…
Мара Ядовитовна сложила руки на груди, выражая готовность слушать, ну, или плюнуть — от нее явно всего можно ожидать.
— Тут дело такое, — продолжила я, — тут это… женились на мне… Помогите, чем сможете, несчастной студентке, невольно оказавшейся в брачной связи…
— Совет да любовь, — безразлично ответила кикимора. — Кто?
— Так это…
Внезапно подумалось, что оно как-то с Владленом Азаэровичем и свекровями проще будет, чем с одной Марой Ядовитовной…
— Кто? — теряя терпение, потребовала ответа кикимора.
Не, а чего я одна страдать должна, а? И, плюнув на сомнения, я громко призналась:
— Владлен Азаэрович!
Вампирши, до этого момента воспринимающие меня как надежду на спасение и дуру одновременно, крутанулись на каблуках и уставились на меня как на артефакт всевластия, а Мара Ядовитовна, выдав что-то невнятное, хватанула стакан у первой вампирши и залпом все выпила… Уставилась на меня… Хватанула стакан у второй вампирши, тоже все выпила и сипло произнесла:
— Хорошее вино, девочки.
— Ага, — хором отозвались те, не сводя с меня вожделеющего взгляда.
И вот с чего бы, казалось, а оказывается:
— Первая жена, значит, да? — вопросила Мара Ядовитовна.
— Э… — протянула я, — типа того…
Вапирши переглянулись, и раздался дробный удаляющийся стук каблуков! Проводив их потрясенным взглядом, я в ужасе посмотрела на кикимору. Ядовитовне стало жарко — одним движением распустив волосы, она расстегнула рубашку до груди, чтобы ложбинка была хорошо видна, томно потянулась и промурлыкала:
— Что ж, сезон охоты объявляю открытым.
— Что? — просипела я.
Быстрый взгляд обжигающе-черных глаз, улыбка и шепотом с придыханием:
— Молодец, Григорьева, такого мужика провела — цены тебе нет.
И Мара Ядовитовна, вихляя бедрами так, что сразу стало ясно — охотится, утопала вдаль, оставляя меня в абсолютной растерянности.
Вовсе не метафорически плюнув в след кикиморе, я развернулась и пошла искать свою аудиторию. Без карты и метлы провозилась долго, но в итоге распахнула дверь и вошла в кабинет.
На меня мельком посмотрели все ведьмы, а дриада, стоящая возле доски, приспустила золотые очки, глянула на меня и произнесла:
— Зло пожаловать, Григорьева. И где вы шлялись?
Решив, что тут точно обрету сочувствие, я шмыгнула носом и призналась:
— Меня замуж вышли!
У ведьмочек выпали ручки, бутерброды, помады, зеркальца…
— Совет да любовь, — безразлично отозвалась дриада.
Я решила проверить, а подействует ли эта новость на нее так же, и громко объявила:
— Владлен Азаэрович!
Но дриада отреагировала вовсе не как кикимора. Скривившись, она выдохнула:
— Чтоб его навы на опыты пустили…
Информативненько…
Но дальше информации стало больше.
— Работаем! — скомандовала дриада.
Юркнув на свое место, глянула в карту. Карта просветила: «Изменения в расписании. Сбор факультета отменен. Расписание:
1. Заклинания Земли, 2 лекции. Профессор леди Идалиа Куст».
Нехило.
И тут над моей головой прозвучало: