Вернувшись въ спальню, мистеръ Бонтингъ вооружился самымъ замтнымъ для глазъ оружіемъ — кочергою и на цыпочкахъ сошелъ съ лстницы. Мистрессъ Бонтингъ вышла на площадку. Было около четырехъ часовъ, и ночь уже на исход. Въ зал чуть брезжился свтъ, но дверь въ кабинетъ зіяла непроницаемой чернотой. А все было тихо, только чуть-чуть поскрипывали ступеньки подъ ногами мистера Бонтинга, да кто-то тихонько возился въ кабинет. Потомъ что-то щелкнуло, отворился ящикъ, и зашуршала бумага. Послышалось ругательство, чиркнула спичка и кабинетъ озарился желтымъ свтомъ. Мистрессъ Бонтингъ былъ теперь уже въ зал, и въ щелку двери ему видна была конторка, отворенный ящикъ и горящая свча на конторк. Но вора ему не было видно. И вотъ мистеръ Бонтингъ сталъ среди залы, не зная, что жъ теперь длать, а мистрессъ Бонтингъ съ блднымъ и сосредоточеннымъ лицомъ тихонько кралась къ нему. Одно обстоятельство поддерживало мистера Бонтинга — убжденіе, что воръ непремнно изъ его прихода.

Супруги услышали звонъ монеты и поняли, что воръ нашелъ деньги, отложенные на домашнія расходы, — два фунта десять шиллинговъ полусоверенами. Звукъ этотъ воодушевилъ мистера Бонтинга и пробудилъ въ немъ энергію. Ухвативъ кочергу, покрпче, онъ бросился въ кабинетъ, а вслдъ за нимъ и мистрессъ Бонтингъ.

— Сдавайся! — свирпо крикнулъ мистеръ Бонтингъ и въ изумленіи остановился.

Въ комнат, повидимому, не было ровно никого. Но они такъ ясно слышали, что тамъ кто-то возился всего за какую-нибудь минуту, что сомнваться не было возможности.

Нсколько секундъ простояли они въ оцпенніи, посл чего мистрессъ Бонтингъ прошла чрезъ кабинетъ и глянула за ширмы, и мистеръ Бонтингъ, по тому же побужденію, заглянулъ подъ конторку. Потомъ мистрессъ Бонтингъ распахнула занавса, а мистеръ Бонтингъ заглянулъ въ каминную трубу и пошарилъ въ ней кочергой. Мистрессъ Бонтингъ осмотрла воронку для бумаги, а мистеръ Бонтингь открылъ ящикъ для угля. И, въ конц концовъ, они остановились другъ противъ друга и стали смотрть другъ на друга вопросительно.

— Готовъ поклясться… — началъ мистеръ Бонтингъ.

— А свча-то! — воскликнула мистрессъ Бонтингъ. Кто же зажегъ свчу?

— А ящикъ-то! — воскликнулъ мистеръ Бонтингъ. И денегъ — какъ ее бывало!

Они поспшно направилась къ двери.

— Изъ всхъ удивительныхъ случаенъ…

Въ коридор кто-то громко чихнулъ. Они бросились вонъ изъ комнаты; въ эту минуту дверь изъ кухни хлопнула.

— Свчу давай! — крикнулъ мистеръ Бонтингъ и побжалъ впередъ.

Оба они слышали, какъ кто-то поспшно отодвигалъ желзные болты. Открывъ кухонную дверь, Бонтингъ увидлъ черезъ кладовую, какъ отворилась наружная, и въ нее мелькнули слабо освщенныя зарею, темныя, массы деревьевъ въ саду. Что изъ двери не вышелъ никто, — это не подлежало ни малйшему сомннію. Она отворилась, постояла съ минуту отворенной и съ шумомъ захлопнулась; пламя свчи, принесенной мистрессъ Бонтингъ изъ кабинета, закачалось и вспыхнуло ярче. Прошла минута, а, можетъ быть, и больше, прежде чмъ мистеръ и мистрессъ Бонтингъ ршились войти въ кухню.

Тамъ было пусто. Они снова заперли наружную дверь, подробно осмотрли кухню, кладовую и чуланъ и, наконецъ, сошли въ погребъ; но сколько ни искали, — во всемъ дом не нашли ни души.

Когда взошло солнце, маленькіе супруги, при ненужномъ свт обтаявшей свчи, все еще стояли въ нижнемъ этаж своего домика, одтые весьма странно и погруженные въ недоумніе.

— Изъ всхъ необыкновенныхъ случаевъ… — въ двадцатый разъ начать священникъ.

— Другъ мой, — сказала мистрессъ Бонтингъ, — вонъ входить Сюзи. Подожди-ка здсь, пока она пройдетъ въ кухню, и проберись тихонько наверхъ.

А между тхъ, какъ разъ на разсвт Духова дня, когда не вставала еще даже многострадальная Милли, мистеръ и мистрессъ Галль оба встали и беззвучно спустилось въ свой погребъ. Дло, которое ихъ туда призывало, имло характеръ совершенно частныя и отношеніе къ специфическому составу ихъ пава.

Не успли они сойти въ погребъ, какъ мистрессъ Галль спохватилась, что забыла въ спальн бутылку съ сассапарелью, а такъ какъ экспертомъ и главной исполнительницей въ этомъ дл была она, то Галль безпрекословно отправился ха бутылкой наверхъ.

На площадк онъ, къ своему удивленію, замтилъ, что дверь въ комнату прізжаго полуотворена, а, пройдя въ спальню, отыскалъ тамъ бутылку, по указаніямъ мистрессъ Галль, и, возвращаясь съ нею обратно, увидлъ, что болтъ на наружной двери выдвинутъ, такъ что дверь въ сущности, заперта только на щеколду. Озаренный внезапнымъ вдохновеніемъ, Галль сопоставилъ отворенный болты съ отворенной дверью въ комнату постояльца и со словами мистера Тедди Генфрея. Онъ помнилъ ясно, что держалъ свчу, пока мистрессъ Галль запирала дверь на ночь, и, увидя ее отпертою, остановился, разинувъ рогъ отъ удивленія; потомъ вошелъ опять наверхъ, какъ былъ, съ бутылкой въ рукахъ, и постучался къ незнакомцу. Отвта не послдовало. Онъ постучался еще разъ, отворилъ дверь настежь и вошелъ.

Ожиданія его оправлялись: кровать и комната были пусты, и, — что показалось особенно странно даже ему, съ его тяжеловсными мозгами, — на стул, около постели, и на спинк кровати было разбросано платье незнакомца, насколько ему было извстно, единственное платье, и бинты; даже мягкая шляпа съ широкими полями молодцевато торчала на спинк кровати.

— Джорджъ! — послышался нетерпливый и раздраженныя голосъ мистрессъ Галль изъ глубины погреба, — что же ты не несешь, что нужно!

Галль поспшно сошелъ внизъ.