Кэти спустилась на улицу, пришла на парковочную площадку и обнаружила Свэггера, выбирающегося из-под одного из маленьких «Шевроле», которыми «Вашингтон пост» обеспечивала своих репортеров в Москве. Поднявшись на ноги, Боб выяснил, что может передвигаться, хромая лишь немногим больше обычного. Присмотревшись, Рейли увидела пулевое отверстие и темное пятно вокруг него, что свидетельствовало о потере крови.

– Ни артерии, ни вены не затронуты. Похоже на удар бейсбольной битой. Бок будет фиолетовым еще месяц, но когда мышца заживет, все будет нормально.

– Вас подстрелили! – сказала она. – Это уже не нормально!

– Меня подстреливали и раньше. В этом нет ничего особенного. В данный момент меня больше всего беспокоит Стронский.

– С ним будет все в порядке.

Маленький лифт поднял их на седьмой этаж. Они прошли сквозь металлическую дверь и вошли в просторную двухкомнатную квартиру, заставленную диванами и заполненную книгами, картинами, иконами и предметами искусства, подобранными с большим вкусом. Свэггер никогда не видел такого торжества духа над материей. На его взгляд, эта квартира могла бы быть жилищем какого-нибудь утонченного профессора.

– Здорово, – сказал он, – столько книг. Наверняка вы прочитали их все.

– Еще нет. За той дверью находится еще одна квартира, служащая офисом. В ней находится техническое оборудование, компьютеры, связанные с редакцией «Вашингтон пост». Такое впечатление, будто находишься от босса в пяти метрах, а не в шести тысячах километров.

Свэггера больше интересовал диван, нежели чудеса современной журналистики.

– Вот этот мне вполне подойдет. Может быть, через несколько минут я пойду в ванную и приму душ. Кровотечение, кажется, прекратилось.

– Хотите что-нибудь съесть и выпить?

– Да, пожалуй, я голоден.

Кэти сделала сэндвич и открыла бутылку кока-колы. Боб с жадностью проглотил все это и затем рассказал ей о произошедших событиях.

– Бог мой! – сказала она. – Как вы можете говорить об этом с таким спокойствием? Ведь эти люди пытались убить вас.

– Рано или поздно кому-нибудь удастся сделать это. Или же я упаду с крыльца и умру от голода, как старый олень, сломавший ногу. То или иное когда-нибудь случится, и никуда от этого не денешься. Мне нужно довести дело до конца. И этого будет достаточно.

– Как они нашли вас?

– Ни за мной, ни за ним слежки не было. Возможно, они подсунули Стронскому маячок, но это маловероятно. Скорее, им были известны места, где он появляется, и там были расставлены наблюдатели вместе с группами киллеров. Как только он появился в одном из этих мест, они сразу приступили к действиям. Это стоит больших денег. Такие могут тратить только олигархи, голливудские режиссеры или государство.

– Сомневаюсь, чтобы Стивен Спилберг стал бы на вас тратиться.

– Это еще неизвестно.

– Вам лучше лечь спать. Вы не хотите переместиться в спальню?

– Сначала приму душ. Завтра я уже уеду. Вы ведь никому не расскажете, что я был у вас?

– Если я расскажу своим редакторам, что у меня ночевал человек, получивший ранение в перестрелке с русской мафией, который занимается расследованием убийства Кеннеди, они тут же отзовут меня отсюда и отправят в «Энн-Эрандел Каунти Молл» [29] .

– Не знаю, что это такое, но раз вы считаете, что там плохо, я готов вам поверить.

Свэггер лежал на диване и думал: «Мне удалось спастись. Завтра я буду в безопасности, московская эпопея закончена, и никто не будет охотиться за мной».

После того как он перекусил и принял душ, ему стало легче. Немного беспокоила рана в бедре. Боб постарался расслабиться и вскоре забылся беспокойным сном.

Спустя некоторое время он проснулся. Постепенно события прошедшего дня уступили место в его сознании образу старого приятеля Оззи Кролика, что было вполне естественно. Тот тоже пытался спастись, но ему не удалось. Здесь, в московской квартире, Свэггер вновь пережил чувство всесокрушающего ужаса, испытанного им в Парке павших героев.

Он поднялся, подошел к окну и окинул взглядом открытое пространство между зданиями жилого комплекса. На горизонте, в ночной тьме, сверкали огнями новые небоскребы, как в Далласе, воплощавшие в себе будущее Москвы. Он едва мог различить контуры своего отражения в стекле. На него смотрел призрак, преследуемый страхом близости смерти.

Ли Харви Освальд расположился рядом: унылый, как всегда, за исключением того момента, когда его застрелили, с всклокоченными волосами, бледной кожей и лицом, излучающим меланхолию и в то же время вызов и гнев, граничащий с безумием. Человек, спасающийся бегством 22 ноября 1963 года.