Словарь не подвел! За что и был упрятан под матрас — еще найдут и отнимут, а такое волшебство и самому нужно!

Вроде бы непонятные и странные слова оказались не такими и сложными — просто взрослые любили назвать одним загадочным словом пять простых. И надо было всего-то: добиться, чтобы мой дар покрыл два раза весь кулак, а затем ударить! Ну, там еще было две страницы, как все это сделать, но когда на улице было совсем — совсем темно и тихо, я все-таки справился!

Удар прозвучал упавшим с верхней полки чемоданом и разошелся по всей комнате дрожью пола, звоном подпрыгнувших чашек, дребезжанием окон и матом проснувшегося дяди Коли.

— Ты что сделал, гад?! — В ужасе смотрел он на огромную дыру в кирпичной кладке стены.

— Это вообще не я, — замотал я головой, огромными глазами глядя на дядьку.

— А кто?!

— Т — тараканы?

Но главное — стену я победил! И потом гордо ходил мимо нее, потому что сидеть было больно.

Рядом бродил кругами сторож, то и дело бросая разъяренный взгляд на рисунки из раскраски, которыми мы прикрыли дыру. А зря, рисунки отличные: с сине — красным жирафом и сине — красным слоном. Сам делал!

— Ты хоть понимаешь, что бы было, ударь ты чуть сильнее?

— Что?

— Улица тут бы была! Это же капитальная стена! Скажи спасибо, что половина интерната не сбежалась.

— Спасибо.

— А если кто-то узнает о твоем даре, что будет?

— И что в этом плохого, — шмыгнул я.

Сторож схватился за головой рукой и сел на кровать. Долгое время молчал, о чем-то напряженно думая, а когда поднял голову — посмотрел собранно и строго.

— Вот скажи мне, пистолет — это хорошо или плохо?

— Плохо? — неуверенно предположил я, растерявшись.

— А если он в руках у человека, который защищает себя и свою семью?

— Тогда хорошо, наверное.

— А если он перейдет в руки преступнику?

— Ну…

— Пистолет — не плохой и не хороший. Пистолет — просто пистолет, до тех пор, пока он не попадет в руки хорошего или плохого человека. Твой дар — это такой же пистолет, он тоже не плохой и не хороший. Но многие плохие люди захотят получить его себе.

— Но он принадлежит мне! — Искренне возмутился я.

— Нет, — хлопнул он рукой по постели. — У тебя нет покровителей, нет защитников! Если твой дар обнаружит директор, именно она будет решать, что с ним делать — продать, отдать или оставить себе.

— Да как вообще можно продать чужой дар!

— Вместе с человеком. Вот так, — выставил он протез вперед и приподнял штанину, показывая тусклый металл вместо ноги. — Я сам продал свой дар. Смотри на результат!

— Вы, сами? — Не веря, повторил я вслед.

— Да. Продал на двадцать лет. Это называется служба. Но это мой выбор, — отвел он взгляд. — А тебя, если обнаружат дар, продадут без твоего ведома. Если уже не продали.

— Но так же нельзя? Я — против!

— Тебя никто не спросит. Тебя заставят. Ты не владеешь даром в той мере, чтобы защитить им себя и свою свободу.

— Так научите!

— Не могу! — Приподнял он голос. — Что мне скажут твои родители, когда… — неожиданно замолчал он и продолжил совсем иначе. — Поэтому нам надо держать все в тайне.

— Мои… Родители? — что-то во мне щелкнуло, включив совсем другой звук. Холодный, лязгающий, чужой.

— Я хотел сказать, твои родители наверняка бы хотели…

— Николай.

Дядька как-то съежился, будто от удара и совсем иначе посмотрел на меня. Раньше-то я помню всякие взгляды, от рассерженных до добродушных, но этот — он был с испугом. Справился с собой дядька быстро, вернув прежний усталый вид, но теперь старался смотреть мимо меня. Я хотел было извиниться, но сосед заговорил первым.

— Я не знаю, живы ли они, — пробормотал он. — Скорее всего, нет. Извини. Но есть шанс, что живы дедушки, бабушки, тети или дяди, это почти наверняка.

— И зачем я им нужен? — В интернате были те, у кого остались родственники, но они как-то не торопились забирать детей к себе.

— В таких семьях, как у тебя, родство очень сильно. Ты не представляешь, насколько. Троюродный брат, двоюродный дядя, крестные твоих родителей — все они будут счастливы с тобой встретиться и забрать к себе.

— Так почему я все еще здесь? — Тихо, уже своим голосом, проговорил я.

— Тебя записали под чужим именем, документы спрятали. Наверное, так тебя хотели защитить от врагов. — Понурился дядька и принялся медленно приводить штанину в порядок — что с одной рукой не очень-то удобно.