«Я хотел с тобой, ференк, развлечься беседой. Правители должны много знать. Кто больше всех знает, как не те, кто много видел народов, городов, земель. Твои соотечественники давно торгуют с зихами и, конечно, хорошо знают их. А я о них ничего, кроме имени, не знаю. Не расскажешь ли ты о них, что знаешь? Сегодня от эмира Ахмета из-за реки Копы я получил донесение: он сжёг 240 селений и хуторов и теперь гонится за убегающими в горы зихскими народами и хочет их истребить раньше, чем они скроются в лесных трущобах Кавказа... Он ждёт приказа. Вот мне и захотелось узнать о них что-либо, что могло бы помочь мне решить, что делать с этими племенами, — с корнем ли уничтожить их или пощадить».

Я немного знал о зихах, но не растерялся: мне на помощь пришли донесения наших консулов из Каффы; я перед отъездом в Понт их не только прочёл, но и изучил.

— Зихи, великий государь (начал я, усевшись на бархатную скамеечку у ног Тимура, что я сделал, конечно, по его приглашению), зихи известны грекам ещё 2 тысячи лет назад: милетяне [100] имели у зихов богатые колонии; а именно Фанагорию [101] , Гермонассу, Горгиппию [102] , Корокондаму; это были городки при устье этой реки (я указал вдаль по направлению к Копе), Бату [103] .

Зихи живут по левому и по правому берегу Копы; часть их племени достигала левого берега большой реки Танга, «Меотийского болота» [104] .

Зихи делятся на множество племён: частью управляются князьями или, как они их называют, «пши», частью управляются родовыми старшинами. При каждом нажиме со стороны, степняков они спасались в горы, а затем, по миновании опасности, вновь выселялись на равнину. Всегда они поступали так, как это они хотят сделать сейчас, по твоим словам. Это очень древние обитатели Кавказа. Теперь у них есть города в бассейне нижней Копы.

— А чем они торгуют?

— Прежде всего рабами. Эти «пши», большие специалисты в этом деле. А затем скотом, шерстью, бурками, грубым сукном, рыбой, лесом, пшеницей.

— Какая вера?

— Смешанная. «Ромеи» старались распространить у них христианство, строили церкви, давали священников, но древние языческие обычаи живы: они до сих пор обожают силы природы, даже деревья: жертвы богам приносят у священных дубов. Ислам у них, несмотря на усилия крымских ханов, туго прививается, хотя некоторые «пши», в угоду крымцам, стали магометанами.

Последнее моё замечание, видимо, взволновало Тимура: он чаще задышал, и пальцы правой руки забили дробь: по словам эмира, признак, что Тимуру не по себе.

— Твои слова, ференк, приговор для зихов: пощады им не будет. Если в какой-либо стране народ исповедует веру, различную с верой потомков пророка, то правоверный монарх должен завоевать эту страну, чтобы вывести народ из его заблуждения. Поэтому, когда я вступил в Сирию, то строго наказал тех, которые следовали ложному учению. Великая Татария и Тохтамыш нарушили законы Магомета. Ты, верно, не знаешь: Тохтамыш был побеждён Оруз-ханом и обратился за помощью ко мне, и я решил ему помочь и объявил победителю войну. Ты видел, как он мне отплатил — чёрным злом — пошёл на меня войной, и я его смел с дороги и покорил Великую Татарию. И зихи должны испытать ту же участь. — Тимур поднялся с кресла, высокий, зловещий, и резко оборвал разговор фразой: «Пойдём — пройдёмся: засиделся».

Мы прошли через лес: придворная стража в две с половиной сотни воинов двигалась на почтительном расстоянии громадным прямоугольником, стараясь скрываться за деревьями.

На одной из полянок мы увидели большой, выше человеческого роста, врытый в землю крест византийского типа [105] .

Тимур остановился перед ним.

— Магомет и Исса — великие пророки. Но первый выше Как ты думаешь, кто поставил этот крест: по внешности он древний? — обратился ко мне Тимур,

— Думаю, ромеи: кресты точно такие же я встречал в верховьях реки Копы. Видишь — развалины? Здесь било когда-то поселение: вот остатки рва, а вот фундамент четырёхугольной башни. Это ромейская станция.

— Да, да, — задумчиво сказал Тимур: — ты, генуэзец, по-видимому, близок к истине... Хорошая позиция, — сказал он, — оглядывая всю окрестность... — На возвратном пути заложу здесь крепость...

Солнце уже закатилось за туманные дали Конской равнины, когда мы тем же порядком вернулись в ставку.

В моей палатке меня ждал в беспокойстве Джовани.

— Что так долго?.. Я и Чезаре забеспокоились о тебе: от этого волка можно всего ждать.

Я рассказал им весь разговор с Тимуром,

— Ну, и подкатил же я зихов, — закончил я.

— Ты скажи — не зихов, а генуэзцев, черт меня возьми, — воскликнул Чезаре: — ведь как мы будем торговать, если зихи будут уничтожены. Вспомни Татартуб... Надо поправить дело... Трудно только это...

Я хорошо понимал, что я опять проиграю. Я хорошо понимал, что натолкнусь на страшное изречение Тимура: «Я иду наказывать народы, нарушившие закон пророка».