Креольское выражение pa senp означает “непросто” и предполагает, что предмет содержит некую сложность, обычно волшебного свойства. Так что, в свободном переводе, она сказала Фармеру: “Милый, ты что, не способен понимать сложное?”

И тут, конечно, до него дошло, что он знает множество американцев (да он и сам такой), чьи убеждения на первый взгляд противоречивы: например, они верят одновременно и в медицину, и в силу молитвы. Фармер почувствовал, что словно бы завис в воздухе перед своей пациенткой, “поднятый за шиворот ее сочувствием и ее удивлением”.

Результаты исследования он принял для себя как наказ впредь беспокоиться о материальных нуждах больных, а не об их верованиях. С этого момента все больные ТБ в округе получали полный набор: так называемое “лечение под непосредственным контролем”, помощь общественного медработника, следящего за регулярным приемом лекарств, а также ежемесячное денежное пособие в размере пяти долларов – на дополнительное питание, уход за детьми и регулярные поездки к врачу в “Занми Ласанте”. Программа работала очень хорошо, лучше и быть не могло. За двенадцать лет ни один из больных не умер, и ни один пункт в этой программе Фармер менять не собирался.

Совсем недавно больной ТБ из деревни Морн-Мишель не явился на ежемесячный медицинский осмотр. Поэтому – таково было правило – кому-то следовало за ним поехать. В анналах международного здравоохранения описано очень много случаев, когда хорошо финансируемые программы проваливались из-за того, что недисциплинированные пациенты принимали не все полагающиеся лекарства. Фармер сказал: “Только нас, врачей, можно называть недисциплинированными. Если больной не выздоравливает, это наша вина. Ошибки надо исправлять”.

Любимая история про Докте Поля в деревне Кэ-Эпен о том, как несколько лет назад Фармер гнался за больным, который убежал в поле сахарного тростника, и умолял его выйти и дать полечить себя. Он и сейчас время от времени ездил за больными сам. Это чтобы вдохновить персонал и отдохнуть от приема, объяснял он. Итак, он собрался в Морн-Мишель и брал меня с собой.

“За горами – горы”. Эта поговорка очень подходит для описания Морн-Мишель, самой удаленной из всех деревень в районе обслуживания “Занми Ласанте”. В назначенный день за завтраком Фармер сообщил женщинам на кухне о своих намерениях.

– О-о-о-о-о-о! – закричали они.

Одна сказала:

– Морн-Мишель? Поло, ты что, хочешь угробить своего блана?

Под “бланом” она подразумевала, конечно, меня. Это не было грубостью. Женщины с кухни даже Фармера называли ti blan mwen, что значит “мой беленький”. Но блан – это не обязательно белокожий. Можно сказать, что каждый блан автоматически считается белым просто потому, что он блан. Как-то у Фармера работал чернокожий студент-медик из США, и кое-кто в “Занми Ласанте” интересовался, не брат ли он Фармеру. Позднее они спутали второго чернокожего студента с первым. Фармер подсмеивался над этим, и кто-то из персонала парировал (Фармер клянется, что это правда): “Вы, бланы, все такие одинаковые”.

Вначале мы ехали на юг по Национальному шоссе № 3 на пикапе, Фармер за рулем. Дорога шла мимо двухкомнатных хижин с железными крышами и маленьких амбаров на столбиках, где хранились продукты. Их строят, объяснил Фармер, чтобы животные не добрались, но крысы все равно поедают треть урожая. Ехали мимо малорослых свиней и коз и тощих желтых собак. Чуть улыбнувшись, Фармер рассказал, что у гаитянских крестьян много прибауток, например: только они работают на таких кручах, где в кукурузном поле можно сломать ногу. Или: их собаки такие хилые, что прислоняются к деревьям, чтобы полаять. Вскоре далеко внизу показалось горное озеро. Очень красивое зрелище: голубая вода среди крутых безжизненных горных склонов. Но Фармер сказал, что крестьяне видят это по-другому: ужасное водохранилище захватило плодородные земли, похоронило их и изуродовало плоскогорья.

Он поставил машину рядом с развалинами маленького цементного завода. Кусты и трава проросли в беспорядке сквозь ржавый остов. В сотне метров от нас из воды торчала бетонная плотина. В то время Фармер выступал в США с множеством докладов, иногда по нескольку раз в день, и в каждой речи, которую я слышал, он говорил о плотине. Плотина упоминалась во всех книгах, опубликованных им до 2000 года, и в книгах, которые он помогал писать и редактировать, а также во многих его журнальных статьях – к тому времени их набралось сорок две. Как ученый и писатель Фармер приложил все усилия, чтобы показать, насколько взаимосвязаны богатые и бедные страны, и плотина была его любимым примером.

Эта плотина поставлена на Артибоните, самой большой реке Гаити. Плотина называется Пелигр, а образовавшийся водоем – озеро Пелигр. План был разработан инженерами армии США. Строительство проводила техасская компания Brown & Roote в середине 1950-х, во времена правления одного из гаитянских диктаторов, поддерживаемых США. Деньги поступали из американского банка Export-Import Bank. Это подавалось как “проект развития”, и, несомненно, среди создателей проекта были люди, верившие, что это настоящий подарок Гаити. Но никто, похоже, не подумал о земледельцах, живущих в долине выше по течению реки.