— Любопытно, — отозвался Гэндальф. — Ну а ты что обо всем этом думаешь?

— Если ты насчет «подарочка», то настоящая история куда правдоподобнее. Непонятно даже, зачем было другую придумывать. На Бильбо непохоже, да и вообще — чудно.

— И по–моему — тоже. Но с тем, кто пользуется таким сокровищем, могут и почуднее вещи случаться. Ты имей это в виду и будь с ним поосторожнее. Ведь в нем могут таиться и другие силы, кроме тех, для невидимости…

— Не понимаю, — честно признался Фродо.

— Да я и сам пока не очень–то понимаю, — ответил маг. — Но после сегодняшней ночи очень мне твое кольцо интересно. Ладно, не беспокойся. Просто послушай моего совета — не пользуйся им, а то, знаешь, пойдут разговоры… И храни его понадежнее, да так, чтоб не знал никто.

— Сплошные загадки, — растерянно проговорил Фродо. — Чего ты боишься?

— В том–то и дело, что сам не знаю. Я ухожу сейчас Может, когда вернусь, буду знать больше. Ну, до свидания. — Маг встал.

— Да куда ж ты так сразу? — вскочил Фродо. — Я думал, ты хоть неделю побудешь тут со мной, поможешь мне…

— Помог бы, обязательно помог бы, но теперь вот решил идти. Меня может долго не быть, но я повидаюсь с тобой непременно, как только смогу. Жди меня в любой день, но открыто я больше в Шир не приду. Не любят меня здесь, оказывается. Говорят, спокойствие нарушаю. Бильбо вот похитил, если не хуже. Поговаривают, — маг подмигнул, — мы с тобой сговорились, чтобы здешние сокровища захватить.

— Да ну их! — воскликнул Фродо. — Это ведь Отто с Лобелией. Фу, гадость какая! Да я бы им не только Засумки отдал, но еще и от себя бы добавил, лишь бы вернуть Бильбо, а то — вместе с ним бродяжить уйти. Только я Шир люблю, — вздохнул он. — Правда, если так дальше пойдет, меня тоже странствовать потянет. Интересно, увижу я его когда–нибудь?

— Мне тоже интересно, — ответил маг, — и не только это. Ладно, до свидания, малыш. Береги себя. И жди меня. Особенно в неподходящее время. Всего доброго!

Фродо проводил мага до дверей. Гэндальф махнул на прощание рукой и ушел, удивительно быстро шагая. Но Фродо, глядя на его согбенную спину, вдруг подумалось, что старый маг несет на плечах груз куда более серьезных забот, чем потешные огни. Серый плащ мелькнул в наступающих сумерках и пропал.

Прошло немало времени, прежде чем Фродо встретил Гэндальфа снова.

Гэндальф оказался прав. Новое исчезновение Бильбо дало пищу разговорам не только в Хоббитоне, но и по всему Ширу. Об этом судачили год, а вспоминали и того больше. Со временем Сумникс–заумникс, исчезающий с треском и блеском, а появляющийся с мешком золота и драгоценных камней, стал любимым героем всяческих баек и страшных историй, из тех, что так хорошо слушаются зимой у камина.

Но пока история была у всех на слуху, у очевидцев и их слушателей постепенно сложилось единодушное мнение о старом, беспутном Бильбо, который, видно, свихнулся окончательно и удрал неведомо куда, чтобы сгинуть в реке ли, в болоте ли; да ведь и то сказать: пожил, пора и честь знать. Ну а сбил его с панталыку, вестимо, Гэндальф.

— Ладно — Бильбо, — качали головами старики, — лишь бы этот проклятущий чародей Фродо в покое оставил. Может, уймется малый, наберется ума, еще, глядишь, нормальным хоббитом станет!

Ко всеобщему удивлению маг оставил–таки Фродо в покое, и сам, в свою очередь, куда–то запропал. Да только ума это Фродо не прибавило. Уже очень скоро за ним прочно укрепилась репутация хоббита со странностями. Начать хоть с отказа от траура! На следующий год Фродо, нимало не заботясь о том, как посмотрят на это соседи, устроил праздник в честь стодвенадцатилетия Бильбо. Правда, торжество получилось скромным — гостей было штук двадцать, да и тех, как говорят хоббиты, «едой припорошило, винцом покрапало», — и о празднике скоро забыли. Однако через год Фродо дал понять, что намерен отмечать день рождения сгинувшего дядюшки ежегодно, и скоро к этому привыкли. Сам Фродо не раз говаривал, что и в мыслях не держит кончину Бильбо, но на вопрос о том, где же тогда искать старого хозяина Засумок, только пожимал плечами.

Жил он один, но друзей имел, не в пример Бильбо, много. То были, в основном, потомки старого Тука. Они и раньше частенько захаживали в Засумки, ну а теперь и вовсе чувствовали себя здесь, как дома. Чаще других Фродо навещали Фолко Умникс и Фредегар Пузикс, но в ближайших друзьях ходили Перегрин Тук (которого все звали попросту Пиппин) и Мерри Брендискок (настоящее–то имя — Мериадок, но об этом редко кто вспоминал). Вот эта троица и бродила по всему Ширу, хотя часто Фродо, к удивлению добропорядочных хоббитов, видели и одного, то на тропинках Уводья, а то и вовсе в Северной Чети, в холмах, под звездами. Мерри и Пиппин полагали, что их друг, как раньше Бильбо, навещает эльфов.

Шло время, и вот сначала кто–то один, а потом уже многие стали замечать и за Фродо признаки «отменной сохранности». Внешне он выглядел здоровым, энергичным хоббитом, только вышедшим из доростков, да ведь лет–то ему было уже немало.

Приятно чувствовать себя хозяином настоящего имения, «господином Сумниксом с Сумкиной Горки», весьма приятно, и несколько лет Фродо был совершенно счастлив и совсем не заботился о будущем. Но от года к году где–то в самой глубине души хозяина Засумок росло сожаление о неких упущенных возможностях. Временами, особенно осенью, он вдруг начинал грустить о каких–то диких краях, и странные видения незнакомых гор наполняли его сны. Тогда–то Фродо и говорил себе: «А что? Может, однажды и я уйду за Реку», но тут же отвечал: «Не сейчас, конечно, потом когда–нибудь».