Грима прошипел в темноте:

— Не советовал ли я вам, повелитель, отнять у него жезл? Хама, глупец, предал нас! — Но тут над самой крышей сверкнула такая яркая молния, что он упал ничком.

Гэндальф снова заговорил с Теоденом.

— Будешь ли ты слушать меня, Теоден, сын Тенгеля? Примешь ли мою помощь? — Он поднял посох и указал на одно из окон. Гроза, похоже, рассеялась, высоко над их головамисиял кусочек голубого неба. — Посмотри — не всё ещё покрыто мраком. Укрепись сердцем — лучшей помощи не будет у того, кто отчаялся. Выйди вместе со мной за порог и оглядись. Ты слишком долго сидел в полутьме, слушая дурные советы и лживые посулы.

Теоден медленно встал. Молодая женщина поддержала его под руку. Он спустился по ступеням, не глядя на неподвижно распростертого Гриму, и прошел через зал. Гэндальф громко ударил в дверь.

— Отворите! — крикнул он. — Правитель идет!

Двери открылись, и в зал со свистом ворвался свежий ветер.

— Отошлите стражей к подножию лестницы, — повелел маг. — И вы, прекрасная дама, оставьте нас. Я сам позабочусь о правителе.

— Ступай, Йовин, — ласково произнес Теоден. — Время страха миновало.

Молодая женщина неохотно вернулась в зал. У самых дверей она помедлила, обернулась и взглянула на короля с затаённой жалостью. Она была очень хороша собой: высокая, стройная, в белой одежде с серебряным поясом, но казалась холодной и твердой, как сталь. Она перевела взгляд на Арагорна, и он невольно сравнил ее с ранним утром, ясным и льдистым, когда до солнца еще далеко. С минуту она глядела на него, словно зачарованная, потом быстро скрылась в покоях.

Опираясь на свой черный посох, Теоден огляделся. С высокой террасы были видны обширные луга Рохана. Из туч над ними свисал косыми полосами дождь. Ветер сносил его на восток. На западе тучи были черными, и над вершинами далеких холмов сверкали молнии, но гроза уже уходила в сторону. Над Эдорасом проглянуло яркое солнце. Струи дождя сверкали серебром, и река вдали заблестела, как зеркало.

— Здесь светло! — удивленно воскликнул Теоден.

— Да, — ответил Гэндальф, — и годы совсем не так давят тебе на плечи, как кое — кто заставляет думать. Брось посох!

Черный посох со стуком упал на каменные плиты. Теоден выпрямился, медленно, как человек, долгое время сидевший над неприятной работой, и сразу оказался высоким и статным, а когда он взглянул в небо, глаза у него поголубели.

— Мрачные сны я видел, — тяжело произнес он, — но теперь чувствую, что пробудился. Жаль, что ты не пришел раньше. Сейчас ты увидишь только гибель моего дома. Недолго стоять этим древним стенам: скоро огонь пожрет их. Что мне делать, Гэндальф?

— Многое надо сделать, — ответил маг. — Но прежде всего послать за Йомером. Я уверен, что он схвачен по злому навету. Это Червослов?

— Да, — несколько смущенно ответил Теоден, — Йомер не выполнил моих приказаний и угрожал Гриме смертью у меня на глазах.

— Тем, кто любит тебя, вряд ли придётся по нраву Грима со своими советами, — сказал Гэндальф.

— Пожалуй, — согласился Теоден. — И я сделаю так, как ты говоришь. Пусть Хама приведет его. Страж из него ненадёжный, проверим, какой посыльный, — голос у правителя был суровый, но, взглянув на Гэндальфа, он улыбнулся, и в этот миг немало морщин исчезли с его лица бесследно.

Теоден сел в каменное кресло у самой лестницы, а Гэндальф — на верхнюю ступеньку. Они беседовали так тихо, что Арагорн и его друзья, молча стоявшие рядом, ничего не слышали. Теоден слушал мага, глаза у него блестели. Он встал и вместе с Гэндальфом обернулся на восток.

— Именно там, рядом с величайшим страхом, — наша величайшая надежда. — Маг говорил теперь в полный голос. — Судьба мира висит на волоске. Нам надо продержаться ещё немного.

Друзья взглянули в ту же сторону. Мысли о Хранителе вызвали в их сердцах страх и надежду. Где он? Что с ним? Какие опасности ему угрожают и сможет ли он преодолеть их? Зоркие глаза эльфа уловили далеко за краем земли мелькнувшую белую искру: словно солнце блеснуло на шпиле Белой Башни. А еще дальше, как недремлющая угроза, мигнул крошечный багровый язычок пламени.

Теоден медленно опустился в кресло: усталость побеждала его, несмотря на волю Гэндальфа.

— Увы! — проговорил он. — Злые дни настигли меня на закате жизни, лишили покоя, которого только и жаждет моя душа. Молодые гибнут, а старики влачат бессильное существование. — Морщинистые руки короля тяжело и праздно легли на колени.

— Пальцы вспомнят былую силу, если возьмутся за рукоять меча, — тихонько подсказал Гэндальф.

Старый правитель поднес руку к бедру, но меча там не было.

— Куда же Грима упрятал его? — пробормотал он растерянно.

— Возьмите мой, повелитель, — раздался вдруг ясный и твердый голос.

На лестнице стоял Йомер. Он был без шлема и кольчуги, а в руке сжимал обнаженный меч и, преклонив колено, протягивал его рукоятью вперёд повелителю. Позади стоял Хама.

— Что это значит? — сурово произнёс Теоден, поворачиваясь к Йомеру. Немощного старца больше не было. Воины не верили глазам и не могли отвести их от гордого, властного вождя.

— Простите меня, повелитель, если я поступил неправильно, — потупился Хама, — но Йомер — военачальник, и я сам вернул ему меч, думая, что он свободен.