На миг мир вокруг него замер – а потом взорвался неожиданно яркими образами. В этих образах слышался звон мечей, рев неведомых чудовищ, холод горных хребтов и аромат романских виноградников – и все это укладывалось в один, терпкий, но невыразимо притягательный дух, мгновенно распространившийся по всему нутру словно громом пораженного де-принца.

От девушки пахло мужчиной. Седрик мог в этом поклясться. Этот запах, красота романки, ее внутренняя сила, смелость, умение обращаться с мечом – все это в единстве точно прорвало что-то в нем изнутри, заставив медленную, застаивавшуюся кровь вскипеть и понестись по жилам бешенным, сметавшим все на пути потоком. Словно он родился не в ночь проклятой Луны, а в величайший праздник Солнцестояния Светлого Лея. Должно быть, так чувствуют мир счастливцы, которые появились на свет именно в этот день.

Седрик уже ни о чем не думал. Повинуясь ранее неведомым ему инстинктам, он снова склонился к подрагивавшей пленнице, торопясь, чтобы внезапный порыв не прошел, и опять вдохнул терпкий, мужской запах. По его телу пробежала вторая волна огня, неожиданно отозвавшись в паху. Верящий и не верящий де-принц, свободной рукой торопливо сбросил стальную перчатку и трясущимися пальцами убрал тугие завитки чужих волос. После чего стиснул плечо романки и приложился губами к оголенной им женской шее.

Миг спустя мир снова взорвался перед ним – но уже вспышкой ослепляющей боли. Воспользовавшись тем, что де-принц ослабил хватку, девушка резко выбросила голову назад, ударив его в лицо. Схватившийся за сломанный нос Седрик отшатнулся, выпуская пленницу. Романка выскользнула из-за заступавшего ей дорогу мужчины, но, нагнувшись за мечом, обнаружила, что тот был полностью скрыт под его огромным черным псом. Оказавшись нос к носу с воинственной девушкой, Черный оскалил клыки.

Проморгавшийся от боли Седрик успел заметить мелькнувший в глазах романки мимолетный страх. А потом она, резко выпрямившись, побежала.

Черный стремительно бросился за ней.

– Нет! Стой!

Романка мельком обернулась - и на нее тут же налетело темное тело зверя. В последний миг девушка вывернулась из-под прыгнувшего на нее пса. Но не углядела в той стороне дерева, которое выросло ближе, чем ей показалось на бегу. Со всего маху грянувшись о ствол, беглянка опрокинулась на спину, раскинув руки. Из рассеченого лба одна за другой скатились несколько красных капель.

– Фу! Черный, фу!

Отплевываясь собственной кровью, Седрик подскочил к романке, тяжело падая перед ней на колени. Девушка не притворялась - она действительно была без чувств. Де-принц в тревоге склонился над ней - и его ноздрей, перебивая дух бегущей крови, снова коснулся ее дразнящий запах.

Послышался звук шагов. Приблизившийся Эруцио в некотором недоумении посмотрел на склоненного над бессознательной девушкой де-принца, у которого кровь из сломанного носа продолжала заливать лицо.

– Все кончено, банды Брюхатого больше нет, - все же счел нужным вначале доложить он.
– Самого Брюхатого взяли живым. А… а это что?

– Не видишь? Это молодая женщина, - Седрик досадливо смахнул продолжавшую натекать кровь. Что-то в тоне Эруцио ему не понравилось.
– Она ударилась о дерево… но, кажется, скоро очнется.

Молодой роман дернул плечом.

– Очнется, и Светлый с ней. Идем, отвезем Брюхатого в лагерь. По-моему, ему одному нужно выделить целого коня. Я мог бы уступить ему моего. Пустишь меня к себе в седло?

Седрик мотнул головой.

– Много чести этому скотскому борову ехать верхом. Пусть пробежится за нашими лошадьми. В седло я возьму ее, - де-принц еще раз смахнул кровь, и, накрыв своим плащом, попытался приподнять бесчувственную романку.
– Проклятье, она тяжелая!

Эруцио переменился в лице.

– Зачем она тебе нужна?
– он, видимо, чем-то был застигнут врасплох, потому что начал с трудом подбирать слова.
– Ты… ты словно… Что она тебе? И вообще - с каких пор ты стал интересоваться женщинами?

Наследник рода Дагеддидов покосился на него и сплюнул кровью.

– Я всю жизнь искал ту, с которой смогу сделать наследника, - эти речи давались нелегко. Седрик чувствовал, что товарищу по несчастью не нравилось то, что он видел и слышал, но собственная судьба и лежавшая на руках романка волновали его теперь гораздо больше чувств его любовника.
– И, по-моему… я боюсь, чтобы это оказалось правдой, но я, кажется, наконец, ее нашел.

Роман сдвинул брови. На его щеках заиграли желваки.

– Почему я никогда не знал, что ты ищешь женщину?

– Я никому не говорил, - Седрик сделал еще одну попытку приподнять свою драгоценную находку.
– Да чтоб тебя… такая маленькая женщина… и такая тяжелая…

Хмурившийся все больше Эруцио шагнул вперед, хватая плечо де-принца и предупреждая его от третьей попытки.

– Постой. Я только заметил это… Смотри, она ведь не из веллов. Она романка!

Седрик поморщился. Собеседник начал его сердить. К тому же, пострадавшее лицо сильно болело, наливаясь горячей опухолью.