Тьма не знает милосердия. Черные искры секут призрачные силуэты, оттесняя чужие страхи по углам и взрывая голову приступом острой боли. Сердце испуганно пропускает удар. Чистый рефлекс – уж слишком эта боль похожа на ТУ САМУЮ, из реала.

Зло скалюсь, мысленно демонстрирую мирозданию фак. Хрен вам по всей морде! Я теперь не безвольная фигура, а игрок! У меня первый юношеский разряд по игре в реальность, на уровне сложности «найтмаре». Без контрольных точек и сохранений! Только протяни лапу, чтобы передвинуть меня на другую клетку, – мигом получишь шахматной доской по наивной башне!

Ухватился за ворот Ауле, рванул и чуть не вывернул из сустава собственную руку. Я словно трактор, пытающийся вытянуть завязший в грязи танк и дурной мощью рвущий себя пополам.

– Пашка, помогай! – хриплю сквозь зубы, смаргивая плывущие перед глазами разноцветные круги.

Однако Павший уже отключился. Он явно держался даже не на морально-волевых, а скорее на исчерпанном до дна резерве чудес. Тело бога до сих пор пыталось исполнить последний приказ. Пальцы крошили камень, стремясь дотащить божественный тандем до выкрашенной черно-желтыми полосами портальной площадки.

Ауле негромко стонал, но в себя не приходил. На широкой бычьей шее с сумасшедшей скоростью трепыхалась голубая жилка.

Я закусил губу от бессилия. Двоих за раз мне не вытащить, нет в мире материала тяжелее, чем божественная плоть. А вцепились они друг в друга знатно, силу, что ли, в связке черпают?

Что делать?! Отрубить Пашке кисть? Она-то вырастет… потом… наверное… Но что-то мне сцыкотно… Я и так весь в косяках, словно в астральных метках. Макарию развоплотил, пантеон Равновесия создал практически своими руками, призвал в качестве богини очередной геморрой – светлую эльфийку со взглядом горящим.

Проснется Неназываемый с перекосом в свою темную ипостась, оттеснит в сторону родного Пашку да поставит на место зарвавшегося Первожреца. Нашкодившего ребенка в угол, минут на десять. А мне – «эцых с гвозями» лет на двести…

Размышления прервала могучая лапа Умки, ухватившая коренастого Ауле за шиворот. Рывок – и лишь клок божественной рубахи остался в кулаке тролля. Угу, а ты думал – зря, что ли, на всех современных бронежилетах есть петля для эвакуации? Вот за что тащить этого Отца Всех Гномов? За выдающийся шнобель?!

Умка, раздраженно ворчащий, словно трактор на холостом ходу, отмахнулся дубиной от наседающих теней. Тьма на мгновенье засверкала разноцветными искрами – черные, зеленые, алые. Благословения богов: Неназываемого, Макарии, Ауле…

Тролль сделал шаг вперед. Каменной прочности пальцы вцепились в пояса богов. Крякнув от натуги и явственно хрустнув спиной, Умка оторвал тела от земли и, покачиваясь, тяжело зашагал к портальной площадке.

Я невольно ухмыльнулся – прямо бабка с ведрами.

И тут же ахнул от резкого прострела боли в многострадальной голове. Обернулся и застыл парализованной от ужаса статуей. На расстоянии считаных сантиметров от моего лица переливалась зыбкими контурами потусторонняя химера с бездонными провалами пустых глазниц. Тварь сверлила мне разум, выковыривая наружу застарелые страхи.

Запульсировала знакомыми приступами боль, рука рефлекторно потянулась к блистеру с таблетками. Потянулась и замерла, отказываясь подчиняться и на глазах покрываясь синюшными буграми взбунтовавшейся плоти.

Я крепко зажмурился, стиснул зубы и рывком встряхнул давшую слабину душу!

Это морок! Страшилки для слабаков! Я бессмертен и неуязвим к болезням! Мое тело, измученное возрастом и экологией, уже давно прикопали в сырой земле! А здесь я – Первый после Павшего, и не призрачным тварям из чужих снов меня пугать! Сгинь, убожище!

Щедро зачерпнув ласковой и бархатной Тьмы, я укутался в нее, словно в материнский кокон. Краски потускнели, звуки стали глуше, однако наведенные кошмары потеряли остроту и сместились на второй план. Мышцы еще подергивались, судороги сотрясали тело, но двигаться я уже мог.

Позади тоскливо и безнадежно выл Умка.

– Бомбочка… Я каменею… Прости, не увидеть мне наших деток…

Тролль застыл в неестественной позе, поддавшись первородному страху своей расы – истовому ужасу превращения в камень.

– Умка, отставить! Борись, это всего лишь давление на разум! Морок!

Я зачерпнул остатки Тьмы – внутренний сосуд опустошался с невероятной скоростью – противиться давлению кошмаров древнего бога было очень не просто. Энергия списывалась по самому разорительному тарифу.