Я попробовал надавить на него изо всех сил, но тщетно. Святилище снова было защищено барьером, которого я не мог преодолеть. Я толкал его, бил, но всё это ни к чему не привело.

Мой опыт не позволял мне понять это странное явление. Все наши кланы поклонялись Вечногорящему Пламени. Мы слушали песни бардов о людях, которые выигрывали битвы или погибали на поле боя. Но мы никогда не встречались и никогда не слышали о невидимых силах, против которых не могли сражаться даже самые сильные воины.

Но сейчас я не был охвачен трепетом, я был просто зол на Забину и её воспитанницу, так как я был убеждён, что они знали больше, чем говорили. Правда, они мне ничего не сообщили кроме глупых мистификаций и обмана.

Значит, мне даже не удастся подойти и осмотреть место, где нет ничего, кроме голых камней? Ну хорошо, Инны здесь нет. Она не вернулась домой, следовательно, она находится где-то в другом месте. Я обернулся, чтобы посмотреть, куда пошла Гатея со своим сопровождающим. Вполне могло быть, что эта надменная искательница неизвестного пошла туда же, куда и Инна, хотя цели их были мне непонятны. Я только подумал о набитом мешке на спине Гатей. Вполне возможно, она несёт запасы пищи кому-то. Я не видел причин такого поведения моей кузины, и может, она действует по наущению Забины.

Мудрые Женщины… я принялся вспоминать, что же мне известно о них. Все они были целителями и, согласно слухам, обладали каким-то могуществом. Они давали клятву использовать своё могущество только для добра, так что ни один человек не мог поднять руку против них, и они могли жить и ходить там, где им хочется. И даже выбирать себе учениц. Но как только ученица была выбрана, она сразу же лишалась клана и имени, независимо от того, в каком клане она была рождена. Но я никогда не слышал, чтобы Мудрые Женщины имели двух учениц. Разве могла Забина взять к себе Инну, если у неё уже есть Гатея? И кроме того, ученицы выбирались тогда, когда они уже созрели для брачного ложа.

Однако я был уверен, что Гатея знает больше, чем говорит, и если я хочу что-нибудь узнать об исчезновении дочери Гарна, я должен идти за ней. И я пошёл вслед, остерегаясь кота, так как предполагал, что она может заставить зверя прикрывать их путь, чтобы я не смог раскрыть её тайны.

Отчётливого следа не было. Но время от времени я натыкался на ясные следы кошачьих лап, которые красовались на открытых местах, как бы оставленные специально для меня. Я шёл по следам, и вскоре мне пришлось спуститься в узкое ущелье, гораздо более узкое, чем наша долина. И тут я наткнулся на новый след, который заставил меня засомневаться в своём решении. Та, за которой я шёл, не могла оставить такого открытого следа. Протянув руку, я поднял кусочек тонкой ткани, которой Инна закрывала своё лицо от солнца.

Сначала следы кота, а теперь это! Они наверное считают меня идиотом! Но я не имел других следов, и к тому же почему-то был уверен, что Гатея и Забина не могли войти в союз с лордом Тугнесом, поэтому я продолжал идти за ней.

Вскоре я обнаружил, что в узком спускающемся всё ниже ущелье вырублены ступени наподобие лестницы. Старые, выщербленные, заросшие травой, это были действительно ступени, сделанные рукой человека. Они выглядели слишком правильными, чтобы быть игрой природы.

На некоторых из них была сорвана почва и виднелись следы сапог и громадных кошачьих лап. Теперь мне стало ясно, почему Гатея так быстро скрылась из виду: она спустилась сюда.

Она двигалась очень быстро, так как я всё ещё не мог увидеть её впереди. Я прибавил шагу, понимая, что если хочу узнать что-либо об Инне, то должен идти вместе с Гатеей.

Лестница вскоре кончилась, и я оказался в узком каменном проходе. На стенах, по обеим сторонам последней ступени были вырезаны два символа. Один из них представлял собой пару острых рогов, а другой — какую-то загадочную картинку в виде изогнутых линий — очевидно, слово, написанное на древнем, давно исчезнувшем языке.

Спускаясь со ступени, я нечаянно коснулся пальцами изображения рогов, и, пронзительно вскрикнув, тут же отскочил назад. Меня обожгло так, как будто я сунул руку в костёр, пытаясь достать раскалённый уголь.

Я осмотрел пальцы, ожидая увидеть вздувающиеся волдыри — так сильна была боль от ожога, а затем осторожно обошёл эти рога, стараясь держаться как можно дальше от того, что казалось всего лишь серым камнем.

Только теперь я смог увидеть впереди Гатею, так как кусты не загораживали обзор. «Гатея!» — рискнул крикнуть я, хотя и не ожидал от этого ничего хорошего. Но она не оглянулась и не замедлила шаг, также как и её кот, который шёл, не обращая на меня внимания.

Следовательно, мне оставалось только идти за ней. И по мере того, как успокаивалась боль в обожжённой руке, у меня росло желание добиться от неё прямого ответа.

Мы шли довольно долго, но несмотря на это девушка не замедлила шаг. А я, как ни старался идти быстрее, не мог догнать её. Это предстало передо мной ещё одной загадкой и опять-таки подогрело мой гнев. Между нами всё время оставалось одно и то же расстояние, хотя она не меняла шаг, а я уже чуть ли не бежал.

Впереди забрезжил свет. Я решил, что это конец ущелья. Интересно, куда оно привело нас — в долину Гарна или в долину Тугнеса? И в том и в другом случае мои трудности увеличивались. Ведь тогда мне придётся не только следить за Гатеей, но и остерегаться людей.