— Наверное.

— Но когда вы вернулись из ресторана, он ведь ничего об этом не сказал?

— Нет. Но Джордж…

— Не говори мне, что Джордж не любит разговаривать.

— Это правда.

— Что-нибудь необычное произошло, пока вы были в ресторане? Например, телефонные звонки, что-нибудь в этом роде.

Она задумалась.

— Звонили Гретхен.

— Она сказала тебе, кто звонил?

— Нет.

— Она долго отсутствовала?

— Довольно долго.

— Но ты не знаешь, кто звонил?

— Нет, не знаю.

Позади нас вновь раздались звуки гитары. Сетка-дверь распахнулась, и вышла Гретхен, протягивая нам кофе в двух пластмассовых чашках. Она надела другое бикини и привела волосы в порядок. Сойдя вниз, на сухую, хилую траву, прошлась вокруг. Когда мы допили, она собрала пустые чашки и унесла их в дом.

Я услышал, как она сказала твердо:

— Нет, Джордж.

И минуту спустя:

— Иди, Джордж, покури еще.

— Ты балуешься этим? — спросил я Бонни.

— Нет, — покачала она головой.

— Но тебя не волнует, если это делает Джордж?

— Нет. Я стараюсь заниматься своими делами, мистер Шофилд.

Очень умно. К сожалению, я еще не закончил с вопросами.

— Ты случайно не знаешь двух мексиканцев, — спросил я, — у которых есть старый грузовик? Один из них такой толстый, а другой помоложе, со шрамом на лице?

— Я знаю многих мексиканцев, — сказала она.

— Таких, как Эль Лобо?

Она посмотрела на меня, на другую сторону улицы и, наконец, на свои туфли. Мы пришли к финишу.

— Я не хочу говорить об Эль Лобо.

Ладно, что есть, то есть, и я решил не давить на нее пока, так как это сумасшедшее дело мне начало надоедать. Все, что я хотел, это вернуться к Кэрол и подать в отставку. И поехать домой к Дженни. Я встал, потянулся и вытряхнул песок из волос.

— Мы не будем говорить сейчас об этом, — сказал я. — Что ты скажешь, если мы поедем к Кэрол, хорошо поужинаем и ляжем пораньше спать?

— Этого я тоже не хочу, — сказала она.

— Бонни…

Но урок закончился. Беззаботное, ребяческое поведение было только частью ее натуры. У девчонки были свои понятия и достаточно характера, чтобы поступать соответственно.

— Хорошо, я просто скажу Кэрол, что у тебя все в порядке, — предложил я.

— Хорошо, — кивнула она. — Давайте.

Гретхен подошла к дверям и выглянула наружу.

— Спасибо за кофе, — сказал я.

Она сделала знак рукой, ладошкой ко мне, означающий — не стоит благодарности. Я пошел к машине и завел мотор. Когда я выруливал на дорогу, направляясь к шоссе, Гретхен спустилась вниз, и они с Бонни подошли к «ягуару». Они открыли дверцы и заглянули внутрь, но, похоже, не собирались куда-либо ехать.

Я надеялся, что они никуда не поедут, пока я смогу навести где можно справки. Та семейно-счастливая домашняя сцена, которую я наблюдал — и в которой участвовал, — была обманом. В действительности, вокруг меня было горячо, как на жертвенном костре.

Во-первых, где-то тряслось в кузове мексиканского грузовика тело Эль Лобо, о котором я еще не сообщил в полицию. Чем дольше я тянул, тем затруднительнее это могло оказаться. Наступит момент, когда не будет смысла вообще извещать полицию; но все будет зависеть от того, куда должно деваться тело. Если они заберут его в Мексику, все может стать проще — по мою сторону границы. По другую сторону — кто знает?

Во-вторых, Бонни Данди влипла во что-то серьезное, а она была моей подзащитной, и она только что посоветовала мне не лезть в их дела. Я был бы не против не лезть, но тогда как я объясню все Кэрол Данди, моей клиентке?

В-третьих, Дженни Шофилд, моя жена, сидела у Мамаши Фразелини.

На шоссе я нашел придорожную телефонную будку в полутора кварталах от дороги в каньон, которая шла мимо дома Уайли. Я вошел в будку и набрал, насколько помнил, номерМамашиного заведения. Он оказался неправильным, и пришлось покопаться в книге. Я набрал снова, и Мама ответила.

— Привет, Мама, — сказал я, — это Пит…

— Слушай, ты, — загремела она. — Твоя бедная жена сидит тут и кусает пальцы — почему ты не заботишься о бедной бамбино…

— Слушай, Мама, — попросил я, — просто дай ей трубку, ладно?

— Угу, — буркнула она и ушла.

Дженни подошла быстро. Наверно, она сидела у Мамы на кухне, может, даже рыдала у Мамы на коленях. Голос у нее был напряженным.

— Ну, давай, — начала она. — Скажи мне что-нибудь.

— М-м… как ты?

— Просто здорово.