Гостиная маленького бунгало была светлой и со вкусом обставленной. Она провела меня сразу в маленькую комнату, не дав даже оглядеться. Там стояла узкая кропить, стулья с твердыми спинками, два убогих комодика, такой же жалкий обеденный стол и старый письменный стол, заваленный бумагами и газетами. Монашеская келья.

— Садитесь, — сказала моя сопровождающая.

Я сел. Она заняла место за письменным столом. Теперь я смог ее как следует разглядеть. Высокорослая, неуклюжая девушка лет двадцати пяти, с длинным серьезным лицом.

— Я Моргана. Вы интересуетесь смертью дяди Джонатана, не так ли?

— Полагаю, да.

— Вы действительно думаете, что его убил кто-нибудь из наших?

— В настоящий момент я еще ничего не думаю. А вы?

— Я думаю, что на совсем чужого похоже мало. Мой дядя был сильным, опытным мужчиной. Меня удивило, что он так легко дал убить себя типу, который хотел выжать из него деньги. Наверняка он в такой ситуации был настороже.

Я тоже думал уже об этом.

— У вас есть подозрения?

Она положила ногу на ногу. Смелое мужское движение. Она покачивала ногой в сапоге, словно отдавая при этом приказы своим солдатам.

— Нет, ничего определенного. Любой Редфорд или Эймс способен на убийство, только я не вижу мотивов. Логично было бы приписать все моему брату Уолтеру, но Уолтер не мог этого сделать.

— Почему нет? И почему логично?

— Он по своей сути слишком мягок, чтобы кому-нибудь причинить зло, хотя и ненавидел Джонатана. Джонатан пытался сделать из него бизнесмена, мать, со своей стороны, пыталась сделать из него холодного аристократа. И так как оба не добились успеха, то решили, что он ни на что не способен. Но дело не в нем.

По мере того как росло внутреннее напряжение, нога ее раскачивалась все быстрее.

— Когда мы оба еще были маленькими, то поклялись исправить всю несправедливость нашей семьи. Делать только добро. Но мать и Джонатан разрушили в Уолтере это намерение. Хотя они и не смогли сделать из него то, что хотели, зато он стал таким, каков он есть сейчас.

— А каков он?

— Отравленный, испорченный и вызывающий жалость.

Она покосилась на меня.

— Но он все еще мягкий маленький мальчик, это я знаю точно. Он никогда не смог бы никого убить.

— Да у него же все равно алиби. Если, конечно, в понедельник он действительно был здесь.

— Он был здесь. Я с ним разговаривала. — Ее нога раскачивалась в прежнем темпе. — Но они — нет.

— Кто они?

— Ледышка Дидра. Вы должны знать, что она теперь получает все.

— Что, Джонатан был против нее?

— Отнюдь нет. Напротив, Джонатан восхищался ею так же, как и мать. Оба они восхищались ее силой воли и находили, что это лучший выход для Уолтера.

— Но зачем же ей тогда убивать Джонатана?

— Возможно, есть причины, которых я не знаю. Мне многого не рассказывают.

— Бессмысленно убивать человека, который к тебе расположен.

— Это могло бы случиться, если только что-то изменилось, — заметила Моргана Редфорд. Ее нога дергалась, словно в конвульсии, а руки вздрагивали. — В ней есть что-то мрачное, животное. Она сторожит Уолтера, как паук.

— Но у нее есть алиби. У всех есть алиби.

Она вздохнула.

— Наверно. Наверно, это был все-таки ваш Вайс. Своего рода акт возмездия. Обычное немотивированное насилие.

Я наблюдал за ней.

— Вы не любили своего дядю?

Внезапно она встала и заходила взад-вперед по спартански обставленной комнате.

— Мой дядя был злым. Одним из злых Редфордов. Вы знаете, как Редфорды достигли богатства и могущества? Кровью! Они называли это кофе, но это была кровь, которую они продавали. Кровь индейцев, крестьян и рабов. Они грабили, убивали и калечили чернокожих, чтобы обеспечить себе легкую жизнь. Так это продолжается и сегодня, изо дня в день. Власть, алчность, корысть. И Джонатан был тем, кто возглавлял их. Необычайно деловой, сильный человек. Я рада, что он умер, и я не допущу, чтобы Уолтера превратилив такое же чудовище.

В своем коричневом свободном платье она походила на проповедника-сектанта, заклинающего огонь и серу ада. Такой она и была. Фанатичка. Кем она была еще, я не мог сказать. Возможно, она стояла на пороге безумия, возможно, была просто чувствительной девушкой, выросшей в алчной семье. Фанатики доставляют массу несчастий, но иногда и немало хорошего. Может быть, больше всего хорошего на этом свете.

— Где вы были в понедельник, мисс Редфорд?

— В городе. Я работаю в миссионерском обществе экономической помощи. Своей работой мы хотим исправить несправедливость, причиненную эксплуатацией колониальных стран.