Но Евгения Антоновна все-таки идет за ним. И тогда он сердито шепчет ей:

— Неужели вы не понимаете, что у него опять начнутся сомнения, если мы будем тут с вами шушукаться?.. Обо всем — завтра.

Евгения Антоновна, однако, не в силах ждать до завтра и заходит к доктору Гринбергу в тот же день, перед тем, как идти на ночное дежурство в клинику. Александр Львович необычно хмур. Он рассеянно здоровается с нею, будто не помнит, что виделись уже.

— Ну и мерзавцы! — сокрушенно качает он головой. — Никто из них еще не знает, что они такое там открыли, а уже… Вот бы кого нужно в психиатрические клиники! Мышление типичных шизофреников! Как тут не вспомнить психоаналитика неофрейдистской школы Фромма? Он пришел ведь к выводу, что большинство, если не все люди, в буржуазном обществе в той или иной степени являются психопатами. Да вы присаживайтесь, пожалуйста! Ах, вы спешите на дежурство? Ну, все равно, присядьте, стоя я не буду с вами разговаривать.

И он почти насильно усаживает ее на диван, а сам короткими шажками нервно ходит по комнате.

— Только что послушал передачу о замыслах некоторых заокеанских генералов, — кивает он на радиоприемник. — Нас, привыкших иметь дело с сумасшедшими, казалось бы, ничем не удивишь, но я удивляюсь. Они говорят уже о новой бомбе!.. Бомбе с начинкой из антипространства… Чушь! А вы что смотрите на меня такими скорбными глазами?..

— Александр Львович, вы же знаете, зачем я к вам пришла…

— Нет, не знаю. По поводу мужа? Так вы же сами психиатр, и не рядовой, а кандидат наук. Разве вам не ясно, что все идет лучше, чем можно было ожидать? Память его…

Но тут он замечает слезы на глазах Холмской.

— Это еще что такое?

— Вы так его обнадежили, Александр Львович, что он сразу же, как только вы ушли, схватил какую-то свою книжку по физике…

— А зачем вы дали ее ему? Разве не знаете, что его слишком возбужденный мозг нельзя перегружать?

— Я не успела… Когда я вошла к нему, он уже швырнул книгу на пол и бросился на диван. Значит, снова катастрофа? Снова он потерял веру в себя?

— Вы только не расклеивайтесь, Женечка, — неожиданно ласковым голосом произнес Александр Львович. — Конечно же он еще не совсем здоров, и лечить мы его будем теперь так же, как когда-то артиста Заречного. Помните, после автомобильной аварии он начисто забыл все слова своих ролей, которые так блестяще играл много лет?

— А вы зайдете к Михаилу?

— Зачем? Чтобы он еще больше переполошился? Он ведь только и ждет теперь моего прихода. Не сомневается, конечно: если что-нибудь серьезное, то вы непременно за мной. А я не хочу оправдывать его предположений. И вы делайте вид, что ничего серьезного не произошло. Надеюсь, вы при нем…

— Конечно же, Александр Львович! Дома я даже смеялась над ним. Это тут вот у вас, старого моего учителя, раскисла…

— Ну, не такого уж и старого, положим… — смеется доктор Гринберг. — Но не это сейчас нужно уточнять. Вы мне скажите лучше, в каком фильме снимается ваша Лена? Из жизни физиков-атомников, если мне не изменяет память?

— Вам не изменяет память, Александр Львович. Но какое это имеет отношение к Михаилу?

— Хочу попробовать один эксперимент, но пока не скажу, какой. Мне нужно сначала почитать кое-какие книги по физике.

— По физике?

— А что вы удивляетесь? Для того чтобы лечить вашего мужа, нужно знать и это. И вообще, к вашему сведению, без современной физики с ее «безумными» идеями нельзя познать психологию нашего века. Подумайте-ка над этим во время вашего ночного дежурства. А Леночка пусть обязательно ко мне зайдет.

Когда Евгения Антоновна уже подходит к двери, Александр Львович неожиданно спрашивает ее:

— А телефона академика Урусова нет ли у вас с собой?

— Я и так его помню, Александр Львович. Запишите, пожалуйста.

И она диктует ему телефон Олега Сергеевича.

— Они, значит; большие друзья с Михаилом Николаевичем?

— Да, еще со студенческой скамьи.

— Нужно, значит, обязательно встретиться с этим Урусовым.

И он в тот же день звонит академику. У Олега Сергеевича какие-то срочные дела, но, узнав, что с ним говорит профессор Гринберг, лечащий его друга Холмского, он решает отложить все на завтра и встретиться с Александром Львовичем в удобное для него время.

— Если не возражаете, я тотчас же выеду к вам? — предлагает доктор Гринберг.

Александр Львович приезжает к Урусову спустя полчаса. Знакомясь, они почтительно жмут друг другу руки. Огромный, широкоплечий, бородатый академик почти вдвое выше доктора Гринберга. Ему даже неловко своего богатырского роста, и он торопится поскорее усадить Александра Львовича в кресло.