– Я не турист! – Он не стал говорить ей о своем подозрении, что внезапная прозорливость Конгресса в отношении Сомнительной Деятельности, проявившаяся как раз в то время, когда Эндер прибыл на Лузитанию, вряд ли была простым совпадением. – Вам удалось сохранить ваши файлы?

Босквинья снова вздохнула:

– Боюсь, мы втянули вас в эту историю. Я заметила, что все ваши файлы приходят по ансиблю с другой планеты. Ну мы и отправили самые важные наши записи как послания вам.

Эндер расхохотался:

– Прекрасно, просто замечательно! Здорово сработано!

– Да нет. Мы теперь не можем получить их обратно. Вернее, можем, но они сразу заметят это и снова все сотрут. А вас ждут крупные неприятности, как и всех нас.

– Нет. Если вы отключите ансибль немедленно после того, как скопируете эти файлы обратно в память.

– Тогда мы станем настоящими мятежниками. И ради чего?

– Ради шанса превратить Лузитанию в прекрасный и самый важный из Ста Миров.

Босквинья рассмеялась:

– Полагаю, они уже считают нас чем-то важным, но измену никогда не называли прекрасной.

– Прошу вас, ничего не предпринимайте. Не надо арестовывать Миро и Кванду. Подождите час и… Мне нужно встретиться с вами и с теми, кто, по-вашему, должен принимать решение.

– Решение бунтовать или нет? Не понимаю, почему там должны присутствовать вы, Голос.

– Потом вы поймете. Я расскажу всем сразу. Прошу вас, эта планета слишком важна, мы не должны упустить такую возможность.

– Какую?

– Возможность восстановить то, что Эндер разрушил во время Ксеноцида три тысячи лет назад.

Босквинья одарила его косым взглядом:

– А я-то думала, всем уже стало ясно, что вы просто сплетник – и больше ничего.

Она, наверное, шутила. Или нет.

– Если вы всерьез считаете, что я сейчас сплетничал, значит вы слишком глупы, чтобы управлять этой общиной.

Босквинья развела руками.

– Pois 'e, – сказала она. – Конечно. Как же еще!

– Так вы созовете нужных людей?

– Да. В покоях епископа.

Эндер нахмурился.

– Епископ не согласится на другое место, – ответила она, – и любое решение о восстании лишится всякой силы, если он его не поддержит. – Босквинья положила руку на грудь Эндера. – Он может даже отказаться впустить вас в собор. Вы же неверный.

– Но вы попробуйте.

– Попробую. Из-за того, что вы сделали здесь сегодня вечером. Только мудрый человек способен так быстро понять мой народ за столь короткое время. И только совершенно безжалостный мог высказать это вслух. Ваша добродетель, ваш порок – мы нуждаемся и в том и в другом.

Босквинья повернулась и быстро пошла через прасу. Эндер знал, что в глубине души она не хочет подчиняться постановлению Межзвездного Конгресса. Слишком внезапно, слишком жестоко они напомнили о себе. Лишили ее власти, будто она в чем-то виновата. Сдаться – значит признать вину, а она не чувствовала ее. Она хотела сопротивляться, найти выход, нанести Конгрессу ответный удар, сказать им, чтобы успокоились и подождали. А еще лучше – чтобы валили к чертовой матери. Но она не дура. Она не будет сопротивляться, прежде чем не убедится, что все сработает как надо и принесет пользу ее городу. Босквинья была хорошим губернатором, теперь Эндер знал это. Она с радостью пожертвует гордостью, репутацией, будущим ради благополучия своего народа.

Он остался на прассе один. Пока он разговаривал с Босквиньей, все разошлись. Эндер чувствовал себя старым солдатом, идущим вдоль пшеничного поля, выросшего на месте давних боев. Грохот канонады слышался ему в шелесте ветра над колосьями.

– Не позволяй им оборвать связь по ансиблю.

Шепот в ухе ошарашил его, но Эндер сразу узнал голос:

– Джейн!

– Я могу убедить их, что вы обрезали связь, но, если вы сделаете это на самом деле, я не смогу помогать вам.

– Джейн, – сказал он, – это твоя работа, не так ли? Черта с два бы они заметили, чем там занимаются Миро с Квандой, если бы ты не привлекла их внимания.

Она не ответила.

– Джейн, прости, что я отключил тебя, я больше никогда…

Он понимал: она знает, что он хочет сказать, ему не нужно было заканчивать фразу. Но она все равно не ответила.

– Я больше никогда не…

Зачем говорить что-то еще, если она поняла его? Она еще не простила, вот и все, иначе уже бы отозвалась, уже ответила бы, чтобы он не морочил ей голову. Но он не мог удержаться от последней попытки.

– Мне не хватало тебя, Джейн. Я скучаю по тебе.

Молчание. Она сказала то, что должна была, попросила сохранить ансибль. И все на сегодня. Что ж, Эндер подождет. Достаточно того, что она снова здесь. Слушает. Он больше не одинок. Эндер удивился, почувствовав, что по щекам его текут слезы. «Облегчение, – подумал он. – Катарсис. Речь, кризис, рвущиеся в клочья человеческие жизни, судьба города, оказавшаяся под угрозой. И я плачу от облегчения, оттого что со мной снова заговорила компьютерная программа-переросток».