Новая Империя должна строиться сразу именно как Империя, и в основание ее проекта должны уже сейчас быть заложены полноценные и развитые сугубо имперские принципы. Нельзя отнести это процесс к далекой перспективе, надеясь на благоприятные условия в будущем. Для создания великой Русской Империи таких условий не будет никогда, если уже сейчас народ и политические силы, стремящиеся выступать от его имени, не утвердят сознательно и ясно своей фундаментальной государственной и геополитической ориентации. Империя — не просто очень большое государство. Это нечто совсем иное. Это стратегический и геополитический блок, превосходящий параметры обычного государства, это Сверхгосударство. Практически никогда обычное государство не развивалось в Империю. Империи строились сразу как выражение особой цивилизационной воли, как сверхцель, как гигантский мироустроительный импульс. Поэтому уже сегодня следует определенно сказать: не Русское Государство, но Русская Империя. Не путь социально-политической эволюции, но путь геополитической Революции.

Геополитические и идеологические контуры Новой Империи русских должны определяться на основе преодоления тех моментов, которые привели к краху исторически предшествующих имперских форм. Следовательно, Новая Империя должна быть не материалистической, не атеистической, не экономико-центристской; иметь либо морские границы, либо дружественные блоки на прилегающих континентальных территориях; обладать гибкой и дифференцированной этнорелигиозной структурой внутреннего политико-административного устройства, т. е. учитывать локальные, этнические, религиозные, культурные, этические и т. д. особенности регионов, придав этим элементам юридический статус; сделать участие государства в управлении экономикой гибким и затрагивающим только стратегические сферы, резко сократить социальный цикл, добиться органического соучастия народа в вопросах распределения; наполнить религиозно-монархическую формулу истинно сакральным содержанием, утраченным под влиянием светского Запада на романовскую династию, осуществить православную «консервативную революцию», чтобы вернуться к истокам подлинного христианского мировоззрения; превратить термин «народность» из уваровской формулы в центральный аспект социальнополитического устройства, сделать Народ главной, основополагающей политической и правовой категорией, противопоставить органическую концепцию Народа количественным нормам либеральной и социалистической юриспруденции, разработать теорию «прав народа»; вместо славянофильской геополитики обратиться к евразийским проектам, отвергающим антигерманскую политику России на Западе и антияпонскую на Востоке, покончить с атлантистской линией, замаскированной под «русский национализм»; воспрепятствовать процессам приватизации и капитализации, а также биржевой игре и финансовым спекуляциям в Империи, ориентироваться на корпоративный, коллективный и государственный контроль народа над экономической реальностью, отбросить сомнительную химеру «национального капитализма»; вместо губернского принципа перейти к созданию этнорелигиозных областей с максимальной степенью культурной, языковой, экономической и юридической автономии, строго ограничив их в одном: в политическом, стратегическом, геополитическом и идеологическом суверенитете.

Строители Новой Империи должны активно противостоять «младоросским» тенденциям в русском национализме, стремящимся к закреплению за Россией статуса «государства-нации», а также со всеми ностальгическими политическими силами, содержащими в своих геополитических проектах апелляцию к тем элементам, которые уже приводили Империю к катастрофе.

Через Соборность русская философия пытается не только объяснить онтологическую сущность собственно русского национального характера и уклада, но и показать истинные религиозно-этические пропорции универсального порядка. Западные, а подчас и отечественные авторы нередко интерпретируют Соборность как некий безликий коллективизм (с той лишь разницей, что первые это делают, как правило, в негативном, а вторые — в позитивном ключе). Одним из наиболее болезненных вопросов современной российской государственности является вопрос национальный, точнее говоря — инородческий. Для большинства политиков очевидно, что земельный передел на либерально-рыночной основе приведет к захвату большей части лучших земель не просто нуворишами-спекулянтами, но в значительной мере представителями азиатских инородческих фамильных кланов, о степени финансовой влиятельности которых само за себя говорит хотя бы положение в Москве. Народ, говоря без обиняков, не допустит к до сих пор священной для него земле инородцев, а в случае чего не станет с этим мириться. Однако проблема эта может быть решена на основании консервативного земельного передела в самих инородческих окраинах. Здесь наше предложение состоит в том, чтобы инородческое население также обрело собственный, национальный эквивалент «римского поля» — т. е. священной почвы, которая должна находиться в неотчуждаемом владении инородческих религиозных объединений. Эта священная почва, плюс гарантированная инородцам доля в частновладельческом фонде (размеры которой прямо пропорциональны процентуальной доле инородческого населения на соответствующей административной территории), должны составить экзистенциальный базис нового консервативного порядка национальных окраин, ориентированного на соответствующие национальные традиции их населения. Инородческое земельное право должно основываться на автохтонных началах, не зависимых от имперской власти (но и не нарушающих ее политических интересов). Именно консервативная революция в национальных окраинах сможет привести к естественной репатриации большинства инородцев из чисто русских регионов в места своего исторического проживания.

Следует подчеркнуть, что такого рода реформы необходимы прежде всего для восстановления справедливых исторических пропорций во всем «многоярусном» российском землевладении в принципе. Лишь вновь укоренив народы России в их национальных почвенных традициях, лишь выдвинув фактор земли как основу основ нового имперского социального и политического консервативного строя, можно будет говорить о дальнейших путях цивилизованного развития российской государственности в целом.

Закономерно спросить, какие общественно-политические силы страны начнут формирование будущей консервативной элиты России, в задачи которой будет входить сплочение всего класса национального землевладельца в политическую имперскую Соборность? Безусловно, частью этой элиты должно стать духовенство. Кроме того, по логике имперского строительства, в эту элиту должно войти военное сословие, что предполагает непременное наделение его членов не только частной землей, но и государственными поместьями. В частности, в период становления поместного чиновного землевладения можно обратиться к опыту аракчеевских военно-земледельческих поселений. Здесь же следует сказать о гражданской чиновной корпорации, представители которой также составят часть консервативной элиты.

На базе фамильных традиций этих классов в России появится новый тип крупного частного землевладельца, а вместе с ним все гражданское общество обретет фундаментальную укорененность в национальном имперском традиционализме.

Разумеется, не следует забывать и об инородческой консервативной элите, которая возникнет в национальных окраинах. Центральной задачей имперской власти в национальной политике должна стать гарантия и охрана земельных прав этой элиты (в пределах ее родовых территорий). К примеру, чеченскую проблему можно было бы решить, вернув тейпам в частную собственность традиционно принадлежавшие им земли, а также право на внутритейповую юстицию. При этом член тейпа, естественно, не может одновременно являться имперским гражданином. Эта же логика действует и в отношении других народов, проживающих в пределах России.

Если говорить о собственно русской родовой элите, аристократии, то ее потомки, безусловно, должны получить свой частный земельный минимум, а также иметь право на льготную аренду государственных поместий. В случае осуществления в России консервативного земельного передела, консервативной революции, три ведущих фактора общественного производства — труд, капитал и земля — восстановят здесь свое продуктивное функциональное равновесие.

Тогда «русский потенциал» сможет повлечь за собой соответствующий «революционный» процесс в ряде других стран с традициями континентального почвенничества (прежде всего в Центральной Европе). Это в свою очередь может сместить центр тяжести в характере современного развития цивилизации с либерально-рыночного фактора (чреватого, как минимум, экологической катастрофой) в пользу консервативного, почвенного, экологически чистого. Это ни в коем случае не означает возвращения к доиндустриальным методам хозяйствования, это лишь освобождение от порочной логики избыточного производства и избыточного потребления, подрывающего не только основы всеобщего социального мира, но и самого экологического баланса планеты.

Консервативная революция — это наиболее естественное и перспективное преодоление кризиса современного мира в пользу нового имперского почвенного порядка, в идеале — нового Священного Союза.

Однако чудо как помощь Божия еще не исключается из нашей истории, если будет кому помогать. В Священном Писании сказано: «В руке Господа власть над землею, и человека потребного Он вовремя воздвигнет на ней» (Сир. 10:4). В этом и состоит смысл «подвига русскости перед лицом зреющей апостасии», который в наше время порою близок к подвигу юродства. Существование все это время в русской эмиграции, а теперь и в России пусть даже небольших групп, ставящих себе задачей — несмотря ни на что! — восстановление монархической государственности, это еще один пример существования в русском народе его неуничтожимого первообраза, который может исчезнуть лишь с физической гибелью самой страны. Только в этом случае можно будет сказать, что воссоздание российской православной монархии больше невозможно.

С падением российской монархии на земле не стало Удерживающего в виде православной государственной власти. Но Новомученики Российские на небесах во главе с Царской семьей не перестали быть Удерживающим для той, пусть сегодня и небольшой, части русского народа, которая держится за Них в своих молитвах. В их подвиге русскости как подвиге удержания Бог все еще продлевает время перед кончиной мира, оставляя нам шанс — путем продолжающихся страданий — осознать происшедшее, восстать против «тайны беззакония» и дать всему миру возможность последнего и наглядного выбора в виде русской власти Помазанника Божия.