— Ты даже не позвонил мне ни разу, — пожаловалась она, но подошла, и он тут же облапил ее, дернул к себе на колени, запустил руку под юбку. Крис пискнула и шумно задышала ему в ухо. Она тоже играла — и смущение и возбуждение. По-настоящему ее глаза зажигали только деньги.

— Теперь я буду звонить тебе к-каждый день! — пообещал он, стаскивая с нее трусики до колен и оглаживая бедра, чуть пощипывая их, как она любила. — А завтра пойдем по магазинам, заглянем в автосалон, я уже присмотрел для тебя подарок. Только будь со мной ласковой, Крис. А я буду очень-очень щедрым.

Девушка потерлась о него пышной грудью, поерзала на коленях, преданно заглянула в глаза. Вот теперь у нее во взгляде было вожделение. Удивительно, семья ее сейчас далеко не бедствовала, однако ей все было мало.

Его тело, изголодавшееся по женщинам, начало просыпаться.

— Кстати, — шепнул он ей на ухо, спуская узкие лямки платья с плеч и обнажая грудь, — мое извинение лежит в кармане моих брюк. Когда снимешь их, сможешь на него полюбоваться. А в спальне, если с первого раза не простишь, найдется еще парочка.

Тягучая жара, ленивый ветерок, чуть стелющийся по полу и целующий босые ноги, плеск воды в фонтане. Много сладких фруктов, служанки, ловящие каждое пожелание. Тонкие восточные наряды, которыми забит гардероб — хоть весь день примеряй. Купальня, в которой тебя готовы отскрести до совершенства. Открытый личный бассейн с прохладной водой и выстеленным белым песком дном, где можно плавать до бесконечности, слушая пение пестрых и ярких птиц, или сидеть на траве рядом, загорая.

Не хочешь на траве — принесут софу с изогнутыми ножками и шелковой обивкой. И если захочешь, занесут обратно в покои, прямо на ней. Лучше, чем лучший курорт.

Каждый день к завтраку — неизменные украшения. Теперь это не просто золото. Теперь это произведения искусства, каждое из которых сделало бы честь любой королевской сокровищнице, и которое так и хочется рассмотреть и потрогать.

Только смирись, принцесса.

Бассейн и купальня надоели на второй день, солнце и загар уже не радовали, а служанок она старалась вызывать как можно реже. Дары отправлялись туда, куда и раньше — за окно. В куче, когда их было слишком много, они казались тем, чем были по сути — просто блестящим металлом.

В Ангелине росло тяжелое, гневное раздражение. Она уже очень давно не сердилась, все эмоции уходили на заботу о семье. Но сейчас, будучи лишенной какого-либо физического и умственного труда — у этих дикарей даже книг не было, не считать же таковыми полуистлевшие и высушенные старинные фолианты, запертая в этом роскошном дворце, она не находила выхода своей энергии.

И еще этот…Владыка. Заходил к ней, как к себе домой, то на завтрак, то на обед, усаживался с таким видом, будто имеет на это полное право, щурился на пустое блюдо из-под выброшенных украшений, улыбался, и неизменно повторял свое предложение.

— Стань моей женой, принцесса.

— Нет, — отвечала она ровно и глядела ему в глаза, но сдерживать себя становилось все труднее.

На четвертый день, проснувшись рано с утра, когда снаружи только начало светлеть, Ангелина побродила по покоям, стараясь не разбудить задремавшую в холле служанку и прислушиваясь к себе. Не хотелось вообще ничего. Равнодушие накатывало, как сонное одеяло, и она просто чувствовала, что глупеет от этой неги и этого изобилия, и скоро просто превратится в спящее и едящее тело.

Умылась, накинула платье, вылезла в окно — горка золота удобно послужила ступенькой, даже не пришлось прыгать. И пошла в сад, мимо опешивших стражников. Кто-то двинулся за ней, но она не оглядывалась, и следящий тоже держался на почтительном расстоянии.

Принцесса очень долго гуляла по саду, изучая тропки и расположение выходов, заглядывая в увитые цветами беседки и прохладные мозаичные павильоны с бассейнами. Часто навстречу попадались патрули, расступавшиеся перед ней с поклонами. Сад был огромным, диким, и так же дышал покоем, как и сам дворец, но, во всяком случае, она могла вымотать себя прогулкой и получить полезную информацию. Здесь она точно задохнется, поэтому нужно искать выход.

Часа через четыре, чувствуя приятную тяжесть в натруженных ногах и изрядно проголодавшись, она нарвала персиков с тонкого дерева, уселась в ближайшей беседке и начала есть, обдумывая план бегства. Но долго подумать ей не дали — минут через пятнадцать снаружи раздались тяжелые шаги и ее уединение было нарушено. Владыка уселся на скамью напротив, замер, присматриваясь к ней. Ангелина снова прислушалась к своим ощущениям — уже который раз ей казалось, что с приходом дракона вокруг становится свежее и прохладнее, тело словно окунается в бодрящую водичку и жара отступает. Сегодня она убедилась, что ей не казалось. Он нес с собой спасение от зноя.