На секретных морских маневрах как раз перед днем высадки союзнических войск, в проливе Ла-Манш пропадает американский полковник Хью Келсо. Живого или мертвого, его, в течение нескольких дней, течения должны вынести на берег на оккупированный немцами остров Джерси. В верховном командовании союзников паника: Келсо знает время и место вторжения. Он должен быть спасен — или замолчать навсегда… Британский профессор под видом нацистского офицера и его спутница, молодая девушка, уроженка Джерси, под видом его любовницы отправляются на поиски Келсо на тщательно охраняемый нацистами остров. Они должны выиграть смертельную игру… или погибнуть.
Посвящается Вивьен Милни
Известно, что во время Второй мировой войны острова, расположенные в проливе Ла-Манш, находились под германской оккупацией. Однако, необходимо помнить, что данная книга является чистым вымыслом, не имеющим связи с реально существовавшими людьми, хотя в ней упоминаются политические и военные лидеры того исторического периода.
1
Римляне считали, что души умерших остаются рядом с их могилами. В это легко верилось холодным мартовским утром, когда небо было так черно, словно близилась ночь.
Я стоял под аркой из гранита и смотрел на кладбище. Вывеска гласила: «Приходская церковь св. Брелада». Среди беспорядочной тесноты надгробий и усыпальниц вздымались кое-где гранитные кресты. Я заметил на дальней стороне кладбища крылатого ангела как раз в тот момент, когда на горизонте прогремел гром, и с залива принесло дождь.
Портье в отеле снабдил меня зонтом, который я теперь открыл и решился, наконец, выйти. Еще в воскресенье я был Бостоне и никогда не слышал об островах в проливе Ла-Манш у побережья Франции и, в частности, об этом острове, Джерси. Сегодня четверг и, обогнув половину земли, я здесь, чтобы попытаться разрешить последнюю загадку того исследования, которому отдал три года своей жизни.
Церковь, построенная из гранита, выглядела очень старой. Я пошел к ней между могилами, иногда останавливаясь, чтобы посмотреть на залив. Отлив обнажил перед дамбой широкую полосу золотистого песка. Отсюда был виден отель, в котором я остановился.
Услышав голоса, я повернулся в ту сторону и увидел двух мужчин в кепках и с мешками на плечах, присевших под кипарисом у дальней стены кладбища. Они поднялись и пошли прочь, оба засмеялись, словно какой-то шутке, и я заметил, что они несли лопаты. Могильщики скрылись позади церкви, а я подошел к стене.
Там оказалась недавно выкопанная могила, покрытая брезентом, хотя дерево и обеспечивало частичную защиту от дождя. Мне кажется, я никогда так не волновался. Могила словно ждала меня. Я повернулся и пошел между надгробьями к входу в церковь, открыл дверь и вошел внутрь.
Я ожидал, что внутри будет темно и мрачно, но там горел свет, и интерьер церкви оказался восхитительным. Сводчатый потолок из гранита выглядел необычным из-за отсутствия видимых деревянных балок. Я подошел к алтарю и остановился, чтобы осмотреться, послушать тишину. Раздался щелчок открывшейся и закрывшейся двери. Появился мужчина в сутане и с дождевиком в руках. Его волосы были белы, а глаза голубые, голос сух и стар, чувствовался легкий ирландский акцент.
— Чем могу помочь?
— Вы священник?
— Нет, что вы! — Он весело улыбнулся. — Они давным-давно отправили меня на покой. Меня зовут Кален. Каноник Дональд Кален. Вы американец?
— Угадали. — Я пожал ему руку. — Алан Стейси.
— Вы впервые на Джерси?
— Да. Еще несколько дней назад я даже не знал о его существовании. Подобно большинству американцев, я слышал только о Нью-Джерси.
Он улыбнулся. Мы пошли к двери.
— Вы выбрали неудачное время года для первого визита, — сказал каноник. — Джерси, может быть, одно из самых приятных мест на земле, но не в марте.
— У меня не было выбора, — объяснил я. — Сегодня вы здесь хороните одного человека. Гарри Мартиньи.
Он начал надевать свой дождевик и замер в удивлении.
— Правильно. На самом деле, я сам провожу церемонию. В два часа дня. Вы родственник?
— Не совсем. Но временами мне кажется, что это так. Я ассистент профессора философии в Гарварде. В течение трех последних лет я работал над биографией Мартиньи.
— Вот оно что. — Он открыл дверь, и мы вышли на крыльцо.
— Вам известно что-нибудь о нем? — спросил я.
— Почти ничего, кроме того, каким поразительным образом он встретил свой конец.
— Не менее поразительны обстоятельства, позволившие воздать ему последние почести, — сказал я. — Согласитесь, каноник, нечасто вам приходилось хоронить человека через сорок лет после его смерти.
Дом с верандой стоял на другой стороне залива св. Брелада, совсем недалеко от отеля «Горизонт», в котором я остановился. Дом был небольшим, без претензий, но жилая комната оказалась неожиданно просторной и удобной, с книжными полками вдоль двух стен. Раздвижные окна смотрели на террасу и в сад, за которым просматривалось море. Наступило время прилива, ветер взбивал в море гребешки пены, дождь барабанил в окна.
Хозяин вернулся из кухни с подносом и поставил его на маленький столик у камина.
— Надеюсь, вы не возражаете против чая?
— Чай — это прекрасно.
— Жена моя была кофейницей, но она умерла три года назад, а я никогда кофе не любил.
Он наполнил чашку и пододвинул ее ко мне, когда я сел по другую сторону стола. Повисло молчание. Он поднял чашку и сделал несколько глотков, ожидая.
— Вы здесь удобно устроились, — нарушил я молчание.
— Да, — согласился он. — Мне здесь хорошо. Одиноко, конечно. Знаете, самая большая слабость человеческого существа, профессор Стейси, в том, что всем нам кто-то нужен. — Он снова наполнил свою чашку. — Я провел на Джерси три года еще ребенком, и уже тогда очень полюбил это место.