В комнатах стоял полумрак, и было холодно. По приезде он один раз истопил печь, украшенную веселыми керамическими изразцами, и больше дров не подкладывал. И хоть на дворе стояла оттепель, дом постепенно промерзал. Пока согревала водка, он на холод не реагировал. Утром притопал сторож Витюшка. Хозяин открыл ему, пустил в дом, налил полстакана водки, заставил молча помянуть друга, после чего выгнал. На вторые сутки Тимофей перестал замечать время, смешав в своем пьяном коктейле день с ночью. Спал по несколько часов, просыпался, выпивал и, пососав обмякший соленый огурец, снова заваливался на тахту. Но видно, холод все же дал о себе знать, и если раньше он предавался сну в брюках и свитере, то теперь заваливался на тахту, обмотав горло шарфом и натянув на голову пальто. Время от времени он вслух произносил имя погибшего друга. Они были не только друзья. Они умели молчать вместе. Такое умение возникает лишь между близкими людьми. Кода Старкову становилось тошно, он приходил к Игорю, и если тот работал, усаживался у телевизора и смотрел какую-нибудь чепуху. И обоим становилось тепло от присутствия друг друга. Это чисто мужские дела. К женщине так не придешь. Ей нужно внимание, восхищение ее прелестями, при женщине приходится выступать, как на сцене. И если умные и образованные женщины говорят, что им это не нужно – они мило лгут. Естественно, для умницы необходимо все это проделывать тоньше, не в лоб. Но все равно нужно. А к близкому другу можно просто придти.

Сегодня на даче появилась Даша. Тимофей как раз проснулся и шарил рукой вокруг в поисках водки.

– Муженек, ты на похороны друга собираешься? – Спросила Даша, брезгливо оценив бомжеватый облик супруга. Тот обвел комнату мутным глазом и сфокусировал взгляд на жене.

– Даша? Как ты здесь оказалась? – Вопрос не звучал слишком нелепо. Жена на дачу одна не приезжала. И без машины добираться канительно, и застать мужа с его подружкой ее не прельщало.

– Так и оказалась. Попросила Славика, он меня привез. Сегодня же похороны Игоря.

– Уже сегодня?

– Ты не расслышал?

– Почему раньше не приехала?

– Не хотела мешать голубкам. Откуда мне знать, что ты без своей красавицы. Да и надеялась, сам сообразишь. – Он побил себя по щекам, медленно поднялся. Она наблюдала не без иронии: – Вообще, ты ведешь себя странно. Старик Клименко остался один на один со своим горем, а ты здесь водкой себя накачиваешь. Мельчаешь, милый. Раньше ты к друзьям серьезнее относился…

Он не ответил. Пошатываясь, отправился в кухню, умылся, издавая мычащие звуки, вернулся в комнату:

– Поехали.

Даша имела практический склад ума, и все предусматривала заранее. На заднем сидении машины лежали цветы и черный костюм мужа. Она уселась на переднее. Он, отодвинув цветы, устроился сзади.

– Привет, Славик. Спасибо.

– За что?

– За то, что приехал. – Тимофей был в курсе чувств Славы к его Даше. Он даже им напевал «Слава любит Дашу, а Даша любит кашу». Их история тянулась со школьных лет. Ни ревности, ни неприязни отношения жены с однокашником у него не вызывали. Зная фригидность супруги, Славе он мог только посочувствовать. Тимофей представлял себе, как жена, сморщившись от отвращения, разрешает любовнику себя раздеть. Потом просит, чтобы он не слишком долго предавался блаженству. И если ее требования не ускоряли процесса, безжалостно отпихивала его на полпути в рай.

– Ты чего там размечтался? Домой мы заехать не успеем. Так что переодевайся в машине. – Сурово напомнила Даша мужу.

Слава выжимал из своей «Волги» сотню, и переодеваться, трясясь на заднем сидении, Тимофею оказалось затруднительно. К тому же длительное пьянство повлияло на реакции организма, и он никак не мог попасть ногой в штанину. Но вскоре их остановил первый военизированный пост. На подъезде к столице с начала Большой войны они стояли каждые два километра. Машину тщательно обыскали и проверили документы водителя и пассажиров. Пока стояли, Тимофей с брюками справился. Пришлось объяснять спецназовцам, почему в машине происходит смена туалета. Жена протянула Тимофею расческу:

– Причешись. На похороны понаедут репортеры. Попадешь с такой рожей в газету, меня на работе засмеют.

На кладбище приехали с опозданием. Когда подошли к месту, гроб уже опустили. Тимофей Анатольевич пробился к могиле в тот момент, когда провожающие бросали в яму комья земли. Он поспешил к Василию Дмитриевичу и обнял старика.

– Простите, отец. Меня так это шибануло, что из жизни вырубился. Жена с дачи привезла…

– Ничего, Тема. Мне твоя Галя очень помогла. Не знаю, как бы без нее справился. Она у тебя золото.

Тимофей оглядел толпу. Галя стояла в сторонке, делая вид, что его не замечает. На похоронах присутствовало человек шесть школьных друзей Игоря. Их жизни давно разошлись, и отношения заменяла привычка и магическое слово «друг детства». Среди «друзей детства» Тимофей увидел полного краснолицего мужчину, страдающего одышкой. Было видно, что ему тяжело так долго стоять, и он думает – поскорее бы это все кончилось, и он бы смог опустить свою тушу на стул, или кресло. За ним скорбел длинный моложавый субъект в очках. Тимофей помнил, что очкарика зовут Левой, и он разводит аквариумных рыбок. Слева от аквариумиста утирал слезы маленький неряшливо одетый человечек. Его звали Бобом. Боб был на три года старше Игоря, но учился с ним в одном классе. Боб являл собой классический пример второгодника. Игорь с ним, по доброте душевной, дополнительно занимался математикой, и тот пронес благодарность к интеллекту однокашника до его гибели. За Бобом, прячась за спины других боролась со своим горем Марина Лившиц. Эта невзрачная молодая женщина всю жизнь любила Игоря, хотя он при одном упоминании ее имени бледнел от ужаса. Марина так и не вышла замуж, продолжая страдать и любить. Тимофею иногда казалось, что эта женщина выбрала себе неразделенную любовь, как другие выбирают хобби. Еще дальше, в узком проходе между памятниками, Старков заметил двух странных парней. Они резко отличались от всех, кто пришел проводить Игоря Клименко. Тимофей не сумел даже определить, чем. Парни были прилично одеты и держались скромно, но это были представители иного мира. Сделать вывод из мимолетного наблюдения Тимофею не удалось. Старик положил руку ему на плечо:

– Тема, ты после поминок мне напомни. Игорек для тебя кое-что передал. Милиция спрашивала, но им я не сказал об этом.

– Что передал? – Спросил Тимофей. Но ответа не получил. Нервы несчастного родителя сдали, и он беззвучно плакал.

Когда медленной процессией все возвращались к машинам, один из странных парней Тимофея окликнул.

– Братан, ты Старков?

Он отозвался не слишком любезно:

– Да, я. И что из этого?

– Не залупайся, пацан. Нас прислал Сергей Павлович Снегирь? Слышал о таком?