Шрифт:
– Тебя не пустят! Без завхоза!
– А я ночью схожу! Пока никто не видит. Потихоньку возьму у Миши ключ и схожу. Вот будет приключение.
– Не надо! Не надо ночью! – закричала вдруг бабушка Лида и снова нарисовала уже на чистой стороне листка круг, ещё больше прежнего. – Пожалуйста! Не ходи туда ночью! И ни в коем случае не приноси из подвала никаких вещей! Я даже карандаш оттуда не возьму. Потому что он…
Бабушка Лида замолчала. И принялась закрашивать кружок. Чёрным-пречёрным.
– Ну всё! – сказала бабушка Женя, выхватив у бабушки Лиды листок. – Рассказывай!
– Не буду.
– Тогда я пойду к инженеру и скажу, что ты мечтаешь, чтобы он тебя поцеловал.
– Что-о?!
– Говори быстро про подвал!
Бабушка Лида вздохнула, снова покосилась на дверь и кивком указала под кровать.
– Давай там спрячемся, чтобы нас никто не слышал, – прошептала она.
Под кроватью бабушка Лида поведала бабушке Жене страшную тайну подвала.
– Понимаешь, – начала бабушка Лида, – там хранятся вещи.
– Понимаю, конечно, – отозвалась бабушка Женя, водя лучом фонарика по цветику-семицветику, – мы же просили завхоза оттуда твоё пальто принести.
– И я этих вещей боюсь.
– Почему? Твоё пальто вроде не страшное было. На людей не бросалось, не рычало, не кусалось.
– Я чужих вещей боюсь, – прошептала бабушка Лида.
– А они кусаются? – спросила бабушка Женя.
– Ну чего ты смеёшься? – рассердилась бабушка Лида.
– А почему ты чужих вещей боишься? Моих тоже боишься? И кто из них тебя кусал? Моя зубная щётка?
– Женька! – вскричала бабушка Лида.
Она приподнялась на локтях, больно стукнулась головой и тут же зажала себе рот, чтобы не прибежала медсёстра или, ещё хуже, санитарка, и не стала тыкать шваброй под кроватью.
– Я боюсь вещей тех людей, которые умерли, – отчеканила бабушка Лида и снова улеглась рядом с бабушкой Женей.
Та присвистнула.
– И что в них такого страшного?
– Несколько лет назад, – тихо проговорила бабушка Лида, – тут жила одна старушка, звали её Елена Егоровна. Она работала парикмахером.
– Тут?
– Нет, зачем тут? Давно, когда молодая была. Потом она попала в дом престарелых. Жила здесь, жила, а вот когда умерла, в её комнату поселили другую старушку. И эта, другая старушка – она тоже была Егоровна, только Анастасия, а не Елена, – однажды нашла у себя на столе…
– Дохлую крысу? – спросила бабушка Женя.
– Тьфу, какую крысу! Она нашла ножницы! – страшным голосом возвестила бабушка Лида.
Бабушка Женя приподняла одну бровь.
– У нас тоже есть ножницы, – поделилась она. – Ну, на случай, если ты не заметила.
– Но это были не простые ножницы, Жень. Это были такие специальные ножницы, которые бывают только у парикмахеров.
– Ну остались они от Елены Егоровны, ну и что…
– А вот что! На следующую ночь она нашла эти ножницы на подоконнике. А ещё на следующую – на тумбочке возле кровати. А на следующую…
– Ой-ой-ой, – пробормотала бабушка Женя.
– Вот именно! – воскликнула бабушка Лида. – Они лежали возле подушки! А рядом с ними была прядь волос! Отстриженная у Анастасии Егоровны.
– Ма-амочки!
– Да. И с тех пор я поняла, что вещи, которые остаются после тех, кто ушёл, опасны. Они как будто сердятся на нас за то, что их любимые хозяева ушли, а мы остались и занимаем их комнаты… Ну как, напугала я тебя?
– Ага!
– В подвал не пойдёшь?
– Пойду, отчего же…
– Как – пойдёшь? – растерялась бабушка Лида. – А вещи? Ты представь, сколько народу после себя вещи оставило! И там всё хранится! Всё-всё! От балерин остались пуанты, они тебя затопчут! От плотника остался молоток! Он тебя… Ой, даже страшно произнести! От швеи – иголки! От учительницы…
– От учительницы осталась линейка, – сказала бабушка Женя, – я её возьму и буду ото всех отбиваться. Но краски принесу. Они мне очень нужны. Правда.
И бабушка Женя зажмурилась на секунду, словно вспоминая что-то, а потом открыла глаза и вылезла из-под кровати.
Бабушка Лида со вздохом высунула голову и проговорила:
– Эх… Ладно. Пойду с тобой. Не бросать же тебя одну. Помогу, если что, от вещей отбиться. И стёклышко, которое мне Тина оставила, с собой возьму.
– Им и отобьёмся от молотков и иголок, – согласилась бабушка Женя и отправилась готовиться к ночной вылазке.