— Что-то вроде этого, я полагаю.

— Я считаю, вы должны представить меня вашему гениальному оперативнику, — сказал я с горечью. — Теперь, когда я знаю, что он все время был рядом со мной, мы сможем ездить в одной машине и сбережем его расходы.

— Вы узнаете, что он в машине, если, конечно, увидите его. — Барри хмыкнул. — Но боюсь, что Роджеру больше не понадобятся его услуги.

— Вы хотите сказать, что он получил то, что хотел?

Он кивнул с самым безмятежным видом.

— С другой стороны, — заметил он, — будьте осторожны. Я уверен, что за вами числится не один грешок, который можно раскопать.

— Заплатите мне десять центов за каждый, и я перечислю их вам, — проворчал я. — Что ж, не очень-то приятно было беседовать с вами, мистер Барри.

— А я, должен признать, получил большое удовольствие от того, что немного поболтал с вами, мистер Холман. — На этот раз он действительно набил трубку и удовлетворенно запыхтел ею. — Не так уж часто Роджер позволяет мне участвовать в своих играх.

Выйдя из конторы Детективного агентства, я поплелся в ближайший бар. Чтобы справиться с потрясением, я нуждался в изрядном глотке спиртного. Если и в дальнейшем меня ждут подобные сюрпризы, то самое время подыскать какую-нибудь другую работенку, например, подбрасывать реплики какому-нибудь комику в ревю. Наступило время ленча, но этот гений оперативник из агентства Трашмена отбил у меня аппетит, поэтому я решил вместо этого навестить блондинку, к которой не питал никаких симпатий.

На мой звонок в дверь никто не ответил. Я жал на кнопку минуты три, пока не вспомнил, что ее брат живет напротив. Когда я позвонил в третий раз, дверь, удерживаемая цепочкой, приоткрылась на целых пять дюймов. Фрэнк Марко бросил на меня подозрительный взгляд.

— Холман! — выпалил я. — Тот, что был в кабинете вместе с лейтенантом вчера вечером.

— Ах да! — Он снял цепочку и распахнул дверь пошире. — Входите, мистер Холман. — Он быстро закрыл дверь, вернув, цепочку на место. — Я подумал, что это очередной надоедливый репортер. Они буквально отравляют нам жизнь с самого раннего утра.

— Я хочу поговорить с вашей сестрой, — сказал я.

Быстрым нервным движением он дотронулся до своей рассеченной и распухшей нижней губы.

— Бедная Андреа все еще страшно переживает из-за этого кошмарного убийства. Вряд ли бедняжке удалось хоть на миг сомкнуть глаза прошлой ночью. Конечно, я решительно настоял, чтобы она осталась здесь, со мной. — Драматическая дрожь сотрясла этого откормленного юнца. — Можете себе представить — находиться в той же квартире, где только что убили вашу самую близкую подругу? Это невыносимо!

— Где ваша сестра? — нетерпеливо перебил я.

— В гостиной, мистер Холман. Прошу вас, будьте с ней помягче. — Он быстро заморгал своими водянистыми голубыми глазками. — Она не… вполне… не совсем пришла в себя, если вы меня понимаете.

— Конечно, — отозвался я. — Я человек мягкий. А теперь мы можем повидать ее?

Гостиная, куда мы вошли, удивляла своей старомодной экстравагантностью — в духе Фрэнка Марко, и свисающее с потолка сооружение из маленьких цветных стеклянных шариков выглядело унылой рухлядью эпохи поколения «детей-цветов» [20] . Андреа Марко сидела на кушетке, покрытой изрядно поизносившимся тайским шелком жуткого лилового цвета. На ней был черный шелковый халат, доходивший до лодыжек. В таком виде она вполне могла бы сойти за участницу похоронной процессии, но по виду у нее явно не хватило бы на это сил. Ее длинные белокурые волосы в беспорядке рассыпались по плечам, весь ее лоск улетучился. На ее изможденном лице жили только горящие глаза, обведенные темными кругами.

— Убирайтесь! — злобно прошипела она.

— Только один вопрос, — сказал я.

— Это вы вчера навели Сорела на Линду, и я никогда не прощу вам этого, Холман.

Но тут вступил ее братец со своим дрожащим, пронзительным голоском:

— Андреа, дорогая, ты ведь не знаешь, так ли это!

Взгляд, который она бросила на него, мог бы заставить и Борджиа содрогнуться от ужаса. Отступив, Фрэнк едва не опрокинул бутафорское верблюжье седло, которое отчаянно нуждалось в покраске.

— Ладно, сестренка, как скажешь!

Театральным жестом он в отчаянии растрепал свои длинные светлые волосы и, похоже, готов был расплакаться.

Я снова сосредоточил свое внимание на Андреа.

— Вы или Линда слышали когда-нибудь о парне по имени Хагилл?

— Я сказала вам — убирайтесь вон!

— Как только вы ответите мне на этот вопрос, я уйду, — пообещал я.

— Хагилл? — Она отрицательно мотнула головой. — Никогда не слышала этого имени.

— Высокий, ему лет сорок, — настаивал я. — У него каштановые волосы и жесткие усики. Из тех, кто хочет создать впечатление — будь он с Кастером, индейцы тут же сдались бы [21] .

— Похоже, был такой. — Она задумалась. — Одно время он заходил в бутик почти каждый день и всегда требовал, чтобы его обслуживала Линда. Дошло до того, что едва он появлялся, она тут же скрывалась в задней комнате и просила меня заменить ее. Мол, она больна или что-то в этом роде. После нескольких таких визитов он, я думаю, утратил интерес, потому что перестал заходить в бутик.

— Когда это было? — спросил я.

— Несколько месяцев тому назад, я не помню точно. — Она презрительно оттопырила нижнюю губу. — Хотите попытаться доказать, что этот человек убил Линду? — Она коротко хохотнула, и я вздрогнул при звуке ее смеха. — Мы все знаем, кто убил бедняжку, Холман.