– Нет, я свой полк под твоей рукой оставляю, и он тебе сгодится, и полку твоя рука на пользу пойдёт. Только сотню возьму, и два десятка стрельцов. Мы не быстро поедем. Велибора сядет в сани, а сани быстро не бегают… Да и быстрая езда для неё сейчас в тягость…

– Поберёг бы жену от дороги, – посоветовал боярин Лебедян.

Вадимир вздохнул обречённо.

– Я бы поберёг, да она настаивает. Боится, что не сможет иначе с батюшкой проститься, – оправдал Вадимир своевольную жену. – Дело святое… Плох он дюже… Придётся взять…

– С санями, почитай, неделю ехать будете…

– Гостомысл за четыре с половиной уложился. Тоже с женой…

– Его варяги гнали… – не согласился посадник. – Не захочешь, а опрометью погонишь… И то половину пути без саней скакали…

– Мы сами себя погоним… Опрометью, как ты говоришь… Батюшка вдруг ждать не сладит?..

– Добро, – вторично согласился воевода. – Пути тебе ровного, дороги накатанной…

– Пусть будет так, – сдержанно высказался и Лебедян, мнение которого в городе тоже много значило. Может быть, даже и больше, чем мнение княжича. И только после этого решения снова сел на лавку, но так неловко, словно устал.

В этот момент скрипнула боковая дверь, и плавной походкой вошла улыбающаяся не к месту Велибора. Поклонилась посаднику и воеводе с вежливой учтивостью, и сказала мужу:

– Я готова.

Посадник с воеводой встали, и ответно поклонились княжне. В отличие от простых воев, они к Велиборе относились с уважением. Боярин Лебедян, по должности умеющий считать выгоды города, вообще говорил не однажды, что благодаря Велиборе следовало бы наладить новые отношения с хозарами, и самим слать обозы к Хвалынскому [117] морю. И от мысли этой дерзкой пока не отказался…

– Что с тобой случилось, брат-княжич? – Годослав с другой стороны шагнул к Гостомыслу, которого за талию поддерживал воевода Веслав, отодвинувший воев-словен, и взял неуверенно стоящего на ногах княжича за руку. – Присядь на лавку. Ты на ногах еле держишься, да и в огне весь…

Гостомысл пытался проглотить слюну, заполнившую его рот, и не смог ответить. А сплюнуть слюну в присутствии князя постеснялся. Годослав с Веславом довели Гостомысла до лавки рядом со столом, бережно усадили, и князь сам налил гостю кружку мёда. Но и мёд, с трудом выпитый, не помог Гостомыслу начать говорить.

Взгляды оборотились в сторону спутника Гостомысла, чтобы оттуда получить разъяснения.

– По дороге, уже недалеко от владений поморян, – объяснил князь Войномир, – на нас напали ляшские всадники и прусская дикая пехота. Если, конечно, этот сброд, вооружённый только копьями и дубьём, и прикрывающийся плетеными из ветвей щитами, можно назвать пехотой. Но мы легко с ними справились, почти не допустив до сечи, однако, уже под завершение дела, стрела, пробив кольчугу, царапнула княжича в плечо. Внешне рана пустяковая, но она нежданно воспалилась, и княжич тает на глазах… Я опасаюсь, что стрела была отравлена.

– Ляхи – отчаянные рубаки, разбойники, пьяницы, обманщики бесчестные и грабители наглые, и вообще доброго о них сказать можно мало, – заметил волхв Ставр, – но они никогда не отличались коварством… Как, мне помнится, и пруссы… А использование отравленных стрел, да и ядов вообще – это явный признак коварства, ничего хорошего не говорящий о народе. Я в первый раз слышу, чтобы стрелы ляхов оказались отравленными, и верю в это неохотно… Покажите-ка мне рану…

Князь Годослав вместе с воеводой Веславом, не гнушаясь чёрной работой, стали через голову снимать с княжича кольчугу. Князь-воевода Дражко помогал им, осторожно придерживая в поднятом состоянии руки Гостомысла.

Войномир шагнул вперёд, этим шагом показывая, что к его словам следует особо прислушаться. И даже, чтобы привлечь большее внимание, со стуком положил на стол ладонь.

– Может быть, ляхи и не пользуются отравленными стрелами… Но дело в том, что стрела эта была, кажется, словенская… – сказал в дополнение. – Я, сам не ведая зачем, взял её с собой, тогда ещё не зная, что она отравлена. Она приторочена к моему седлу.

– Но словене-то вообще никогда не отравливают свои стрелы… – продолжил Ставр. – Как и варяги-русы, насколько я знаю…

– Как и варяги-русы… – согласился Войномир. – Варяги вообще презирают тех, кто отравливает… Это нашему народу просто непонятно…

– Значит, стоит поискать причину, по которой случайная стрела попадает в плечо не кому-нибудь, а именно Гостомыслу, и тогда, когда он отправляется к нам. Нам, кстати, ещё неизвестна цель такой поездки, но кому-то очень не хотелось, чтобы княжич к нам доехал… А если яд медленного действия, значит, кому-то очень не хочется, чтобы он вернулся назад… – волхв суровым голосом прочитывал ситуацию, предлагая наиболее вероятные варианты. – Случайная стрела, бывает, срывается с лука неопытного стрельца. Но если стрела отравлена, она не может быть случайной. Просто княжич стоял так или так вовремя повернулся, или конь его забеспокоился и сдвинулся с места, вот и получилось, что она лишь царапнула его. А должна была бы не царапнуть, а попасть прямо. Я бы подумал именно так…