Когда служба требовала его присутствия в участке, где, естественно, было совершенно нечего делать, в хорошую погоду Тайлер выносил стул на тротуар и, усевшись верхом, мирно покуривал трубку, наблюдая за прохожими. Само собой, это не слишком соответствовало правилам дисциплины, и какой–нибудь служака–инспектор сказал бы, что Сэмюель создает недостойное впечатление о бдительности полиции Ее всемилостивейшего Величества, но Каллендер — это Каллендер, и живет он по своим собственным законам. Кроме того, наблюдательный пост на улице позволял Тайлеру болтать с друзьями (а таковыми считали себя чуть ли не все жители городка) и, не двигаясь с места, узнавать обо всех новостях и происшествиях.

На сей раз блаженное созерцание констебля грубо нарушила Иможен. Тайлер полагал, что его уже ничем не удивить, однако при виде растрепанной мисс Мак–Картри с перепачканным грязью лицом, в измятом платье и разорванных чулках прославленная невозмутимость оставила Сэмюеля, выпавшая у него из рук трубка разбилась об асфальт, а сам констебль замер, парализованный удивлением. Но прежде чем к нему вернулось хладнокровие, Иможен вбежала в участок. Опрокинув стул и чуть не растянувшись во весь рост, Тайлер бросился следом.

Арчибальд Мак–Клостоу решил покончить с «черными», и теперь разыгрывал «белыми» очередной гамбит королеве, дабы создать необходимые условия для славной победы, как вдруг в кабинет, едва не сорвав дверь с петель, ворвалась Иможен. Арчибальд подскочил на месте, и шахматы снова попадали и перемешались. Перепуганный сержант молча созерцал кошмарное зрелище, которое являла собой посетительница. Вошедшему следом Сэмюелю Тайлеру показалось, будто его шеф издал слабый стон — полухрип–полурыдание, словно заклиная злую судьбу избавить его от этого видения.

Но мисс Мак–Картри уже стояла у стола сержанта.

— Арчибальд Мак–Клостоу, я только что убила двоих мужчин, — заявила она.

Сержант вдруг почувствовал, что стены кабинета начинают сдвигаться, а потолок быстро съезжает вниз — короче говоря, он едва не потерял сознание. Во всяком случае, Арчи был слишком потрясен, чтобы говорить, и лишь в унисон с Тайлером издал недоверчивое восклицание:

— А?

Холодно и спокойно, словно речь шла о самом обыкновенном деле, мисс Мак–Картри повторила:

— Арчибальд Мак–Клостоу, я только что убила двоих мужчин в заброшенном домишке на дороге в Килмахог. Раньше там жили супруги Баннистер.

Сержант наконец отдышался, и, как всякий раз при виде рыжей шотландки, его охватила бешеная ярость.

— А кой черт вас туда занес?

— Меня держали там в заточении!

— Мисс Мак–Картри, неужели вы не можете развлекаться как–нибудь иначе? Или вам непременно нужно изводить двух честных слуг Короны дурацкими россказнями?

— Значит, вы мне не верите?

— Нет, не верю! И в конце–то концов, кому могло взбрести в голову вас похитить? Клянусь кишками Люцифера, ничего глупее не придумаешь!

— Это сделал Герберт Флутипол, которого вы отпустили, нарушив закон!

— Но, Господи Боже, зачем?

Иможен, не желавшая рассказывать подобным ничтожествам о своей тайной миссии, ограничилась полунамеками.

— А вы не догадываетесь?

Арчи немного помолчал, и вдруг его лицо просветлело.

— Вы имеете в виду, что…

И, не договорив, сержант, к величайшему возмущению мисс Мак–Картри, расхохотался.

— Вот, значит, как? — рыдая от смеха, пробормотал он. — Так вы еще и покоряете сердца отдыхающих?

— Арчибальд Мак–Клостоу, только такой дурак и хам, как вы, способен на подобные шуточки!

— Ага… И они, выходит, набросились на вас вдвоем?

— Совершенно верно, но по очереди!

Сержант икал и задыхался от хохота, а Тайлер лишь с величайшим трудом продолжал хранить серьезный вид, думая о милейшем капитане, который еще задолго до рождения дочери слишком злоупотреблял виски. Сумасшествие Иможен — расплата за отцовские грехи.

— Слышите, Тайлер? Все сатиры Горной Страны решили собраться в Каллендере, чтобы соблазнить нашу дорогую мисс Мак–Картри! — И немного успокоившись, он продолжал: — Вам бы надо сходить к врачу, мисс… Знаете, такие вещи очень хорошо лечит…

— Да говорю же вам, я прихлопнула обоих!

— Ладно, пускай вы их убили… Что может быть естественнее, а, Сэмюель? Но, позволю себе спросить, каким оружием вы совершили эти два убийства?

— Сковородой!

— Простите?

— Ско–во–ро–дой!