Горец невозмутимо поправил уздечку.

– Едем.

– За кем?

– За островитянами. Мне ведь нужен проводник, а не монах, верно?

Поон вздохнул.

– Они и вправду бойцы не чета моим… Кто же знал, что они монахи?

Ман фыркнул и вскочил в седло.

Начальник охраны медлил.

– Все равно не пойму – что они здесь делали? Так далеко от монастырей? И при чем здесь чужеземцы?

Горец-велш снисходительно поглядел на Поона.

– Хочешь совет, Поон? Забудь обо всем, что видел. И никогда никому не рассказывай. Чтобы не разделить судьбу… Ну, ты понял, да?

Поон поежился.

– Легко сказать, забудь…

Он прыжком оседлал своего коня и натянул поводья.

– И-и-э-ххх! Ладно, поехали за твоим драгоценным проводником…

Ман не ответил. Он думал, как быстро Матурана засечет их у себя на хвосте. Вряд ли позже темноты – в этом он был уверен.

Холмы снова обезлюдели. Вероятно, надолго. Еле слышный стук копыт быстро затих на востоке. Мир же обрел равновесие еще на четверть века. Небольшой срок, не правда ли?

«Придется ехать через Черное», – подумал Выр с неудовольствием. Старый бор жители Тялшина и окрестных земель старались обходить стороной. Мрачновато там… Нечисть, опять же, пошаливает. Кому охота голову в омут совать? Правда, кое-кто отваживался там хаживать, но только если не оставалось другого выхода. Вишена Пожарский, говорят, в одиночку Черное проходил не раз, да и побратимы его – Славута-дрегович, Боромир Непоседа, Похил – тоже там бывали и ничего, целехоньки.

Но Выр-то не ровня им. Побратимы – воины, меч им привычен. А Выр – простой охотник. И приятель его, Рудошан, тоже охотник. Только и оружия, что пара ножей да луки со стрелами.

Впрочем, людей ни Выр, ни Рудошан как раз не боялись, а против нечисти оружие тоже не особый помощник. Вот Тарус-чародей, наверное, прошел бы Черное насквозь играючи, даже не глядя по сторонам. Черти, поди, разбежались бы с визгом, только он появись.

Выр вздохнул. Телега, груженная ворохами шкурок, тихонько поскрипывала. Рудошан отпустил поводья и беспечно болтал ногами, даже орехи, стервец, щелкал. Словно не в Черное им теперь дорога, а трактом, до самой Андоги, где путников больше, чем леших в лесу.

– Эй, друже, будь начеку, – посоветовал Выр. – В Черное въезжаем!

Угораздило же Мигу так разлиться! Не пройти нипочем, только бором, чтоб его…

– Да ладно, Выре, – отмахнулся Рудошан. – Не беги впереди телеги. Последнее время в Черном никто не пропадал.

– Потому что никто туда не совался, – проворчал Выр. – И Рыдоги вспомни – ведь никого не осталось, все селения обезлюдели.

– Где Рыдоги! – отмахнулся Рудошан. – Сколько дней топать.

Выр только вздохнул. На душе было муторно, и предчувствие навалилось какое-то нехорошее. А предчувствия часто сбывались.

Чаща стиснула поросшую травой и побегами ольхи дорогу; крепкие ядреные сосны с непривычно темной корой и непривычно темной хвоей мрачно простирали к путникам корявые ветви. Воздух стал каким-то серым, словно и не в лесу. Птичьи голоса остались где-то позади, а в Черном только тишина гулко звенела в ушах. Выр невольно передернул плечами.

Постепенно дорога превратилась в тропу, телега еле продиралась меж колючих веток, а конь то и дело пригибал голову и цеплял гривой хвою.

Рудошан догрыз орехи, выплюнул скорлупу и устроился в телеге поудобнее.

– Эй, Выр, лезь ко мне! – позвал он. Выр отрицательно помотал головой.

– Охота тебе ноги бить, – сокрушенно вздохнул Рудошан.

За очередным поворотом тропы конь стал как вкопанный. Поперек пути лежала сухая сосна в несколько обхватов. Верхушка ее пряталась в переплетении обломанных крон; как рухнуло старое дерево на соседей, так и застыло, чуть не достигнув земли. Человек ползком пробрался бы под мшистым стволом, но как быть с телегой и лошадью?

Выр хотел чертыхнуться, но вовремя вспомнил, что в таком месте имя нечистого лучше не произносить, и только сплюнул с досады.

– Ну вот, приехали, – Рудошан соскочил с телеги, приблизился к преграде и задумчиво пнул ее сапогом. На тропу посыпалась сухая желтая хвоя.

– Чего делать-то будем? – спросил Выр несколько растерянно. Лесом никак ведь не объедешь…

– М-да… – протянул Рудошан. – Топор-то у меня есть, но сколько мы с такой орясиной возиться будем? До темноты никак не успеть.

Выр даже вздрогнул. Ночевать в Черном? Нет уж, лучше сразу лечь и помереть.

– Да чего ты смурной такой, – сердито сказал Рудошан, роясь под тюками со шкурками, – словно прижали нас к стене и деваться некуда? Вечно заранее себя хоронишь!