11 августа, через несколько дней после этого кровопролитного, но безуспешного приступа, в холмистой местности у Дяоюйшаня умер Мункэ. Согласно некоторым источникам, он скончался от раны, которую получил при осаде Хэчжоу. По другим сведениям, включая свидетельство Юань-ши, он умер от дизентерии. Рашид ад-дин утверждает, что Мункэ пал жертвой эпидемии холеры. Как бы то ни было, смерть Мункэ во многом определила будущие судьбы Монгольской империи.

Со смертью Мункэ верхние слои монгольского общества оказались в тупике. Поход армии самого Мункэ практически остановился. Его войска удерживали захваченные области, но не предпринимали никаких последующих действий. Они даже не пытались связаться с другими монгольскими отрядами, воюющими на территории империи Сун. Тело Мункэ отвезли в северо-восточную Монголию и похоронили рядом с его отцом Толуем и дедом Чингис-ханом. Завоевание Южного Китая отсрочилось на два десятилетия.

Смерть Мункэ сорвала не только китайский поход: она приостановила действия монголов даже на Ближнем Востоке. Младший брат Мункэ, Хулагу, расширивший границы монгольских владений до Сирии, свернул наступление и направился обратно в Монголию. Оставив на захваченных территориях символическое прикрытие под началом несторианца Кит-Буки, он поспешил на курилтай, который должен был избрать нового великого хана. Временно приостановив наступление на Ближнем Востоке, Хулагу упустил инициативу. Точно так же, как смерть Угэдэя заставила монголов прекратить поход на Восточную Европу, смерть Мункэ нарушила их планы по захвату всего Ближнего Востока и Малой Азии. Кроме того, как мы увидим, мусульмане воспользовались отъездом Хулагу, чтобы восстановить силы и атаковать монгольские отряды во главе с неудачливым Кит-Букой. Таким образом, они сумели отплатить монголам, нанеся им первое серьезное поражение.

Отсутствие четких правил престолонаследия в очередной раз нанесло удар монгольскому миру. Так как ни одна из ветвей Чингизидов по монгольским обычаям не имела преимущества перед другой, для выбора нового правителя созывался курилтай. Мы видели, как обстоятельства, на фоне которых происходили выборы Мункэ — споры и последовавшие междоусобицы — обострили противоречия и бросили тень на саму идею курилтая. Оказалось, что его может держать под контролем вождь, располагающий наибольшей военной мощью (как Бату, в случае восшествия на трон Мункэ). Шансы кандидата определялись грубой военной силой, а вовсе не какими-либо правилами престолонаследия. Если два кандидата расценивали свои шансы как примерно равные, опасность столкновения возрастала. Такая неопределенность не добавляла стабильности монгольской власти. Восшествие Мункэ на престол в 1251 г., очевидно, отдалило потомков Угэдэя и Чагатая, представителей двух из четырех главных ветвей Чингизидов. Естественно, они изыскивали возможности для возобновления притязаний на трон великого хана, и смерть Мункэ пришлась им как нельзя кстати.

Однако основная борьба развернулась между потомками Толуя. На трон Мункэ претендовали два его младших брата — Хубилай и Ариг-Бука. Хулагу, третий брат, создавший для себя собственный удел в Западной Азии, не выдвигал притязаний. Хотя он не оказал решающего влияния на исход борьбы, его симпатии были на стороне старшего брата, Хубилая. Вероятно, в некоторой степени эта поддержка обуславливалась тем фактом, что Хулагу, как и Хубилай, связывал свое будущее с оседлым миром. Напротив, в то время, как его братья объезжали центры великих цивилизаций в Южной и Западной Азии, Ариг-Бука оставался в коренных монгольских владениях. Обладая более ограниченным кругозором, он предпочитал пашне степи. Таким образом, он выступил в роли защитника традиционных монгольских ценностей и образа жизни, возглавив самую консервативную часть монголов, которая чувствовала себя ущемленной, изолированной и не разделяла увлечения благами оседлых цивилизаций. В глазах этой части монгольского общества Хубилай и Хулагу относились к числу самых злостных нарушителей устоев, так как они встали на сторону покоренных стран, пользовались советами и услугами местного населения и проводили большую часть времени не в Монголии, а в Китае и Персии. Устрашенная возможными переменами, провозвестниками которых выступали Хубилай, Хулагу и некоторые другие монгольские вожди, эта недовольная группа консерваторов сплотилась вокруг Ариг-Буки.

Так как Ариг-Бука в конечном итоге проиграл борьбу, источники практически не дают нам информации об аргументах, которыми он обосновывал свои притязания. Они изображают его двуличным и властолюбивым узурпатором, устроившим заговор с целью незаконного захвата власти и тем самым породившим династический кризис. По наущению своих советников он плел подковерные интриги, чтобы вопреки желаниям монгольской знати наследовать престол, прежде чем на него заявит права кто-нибудь еще. Однако это описание событий выглядит весьма упрощенным и выставляет Ариг-Буку в неоправданно мрачном свете. Несмотря на свои возражения, Хубилай столь же стремился стать великим ханом, как и его младший брат. В Юань-ши сообщается, что Хубилай трижды отказывался от предложения занять престол, но эти отказы носили церемониальный характер. Он просто следовал этикету, введенному его непосредственными предшественниками. Слишком явно выраженное желание было бы сочтено неприличным, и Хубилай вел себя в соответствии с ожиданиями монгольской знати. Он с не меньшей готовностью, чем Ариг-Бука, прибегал к любым ухищрениям, чтобы достичь своей цели и стать великим ханом. Краткий пересказ событий, приведших к восшествию Хубилая на престол, не оставляет сомнений в его стремлении обрести власть любой ценой.

В 1258 г. Хубилай узнал о планах Мункэ относительно завоевания империи Сун. В декабре 1258 г. он отправился из Кайпина на юг, выслав вперед авангард под началом Бахадура, который должен был собрать и подготовить припасы для войска. Стремясь повторить успех своего похода на Да-ли, Хубилай предостерег своих полководцев от неоправданного истребления китайского населения и предупредил, что за невыполнение этого указания он будет строго наказывать, вплоть до смертной казни. Очевидно, снисходительностью и мягкостью он рассчитывал заручиться поддержкой китайцев. К августу 1259 г. он переправился через реку Хуайхэ (в современной провинции Хэнань) и послал своего доверенного советника, уйгура Лянь Сисяня в область Тайшань (близ Хуанъаньсяня в современном Хубэе), где тот должен был призвать местное население покориться монголам. После отъезда Ляня Хубилай продолжил двигаться на юг, в начале сентября выйдя к северному берегу Янцзы. Через десять дней он узнал о смерти Мункэ от вестника, посланного его сводным братом Мугэ, который просил его вернуться на выборы великого хана. Согласно Юань-ши, Хубилай отказался выполнить эту просьбу, сказав: «Я получил приказ императора идти на юг. Как же я вернусь без заслуг?» Рашид ад-дин пересказывает тот же эпизод, приводя слова Хубилая: «Мы прибыли сюда с войском, [многочисленным], как муравьи и саранча. Как же мы вернемся, ничего не сделав из-за ложных слухов?»

Сложно определить, действительно ли Хубилай произнес такие слова, или их вложили в его уста летописцы, желавшие подчеркнуть его преданность делу и героизм. Мотивы, побудившие его продолжать войну с империей Сун еще два месяца, неясны. Безусловно, он не мог не понимать необходимости спешного возвращения на выборы великого хана. Возможно, победой над Сун он хотел доказать свои способности. Ни Угэдэю, ни Мункэ не удалось нанести поражение Южному Китаю, и, естественно, покорение страны произвело бы благоприятное впечатление на курилтай. Более того, если бы началась борьба за престол, Хубилай смог бы рассчитывать на ресурсы Южного Китая. По этим причинам он не принял во внимание призывы сводного брата повернуть на север.