Я искоса посмотрела на Виолетту, оценивая ее реакцию: ­ничто сказанное в моем сознании больше не было для нее секретом.

— Потом расскажешь, — ответила я, напоминая Фэллону, что нужно быть осторожнее: он все еще не до конца осознавал, как тесно мы связаны с Виолеттой.

— Так чем ты занималась? Я со вчерашнего дня тебя практически не видел. У Виолетты в руках брошюра из университета, но я не понимаю, что изменилось. Ее словно подменили!

Я ухмыльнулась.

— Она будет поступать учиться.

— Правда?! Ух ты! Но что это меняет?

— Помнишь, я рассказывала тебе, что видела королеву вампиров? Она сказала, что мы с Виолеттой похожи, и я подумала о том, что стало для меня спасением. Образование! Но сообразила я это только тогда, когда Антэ сказал о необходимости просветить ее…

Виолетта коротко мне улыбнулась. Она явно внимательно нас слушала.

— Быть вампиром не значит отказываться от планов на будущее, — заключила я как вслух, так и про себя, чтобы Фэллон мог услышать.

— У нее появляется цель, ради которой стоит жить, ради которой стоит пить, — добавила я, немного подумав.

Я была так поглощена разговором, что даже не заметила появившихся в комнате Атан, пока король не попросил детей вый­ти. Все тут же подняли головы, а детвора начала протестовать.

— Быстро! — отрезал король, и я поняла, что что-то не так.

Я еще никогда не видела, чтобы он был несдержан с детьми, даже не слышала, чтобы он повышал голос. Такой тон не подходил ни ему, ни его неопределенному акценту — не канадскому, как у остальных членов семьи, а теплому и переменчивому, ­выдававшему в нем мужчину, который пережил взлеты и падения разных культур. Им хорошо было убеждать, но не кричать.

Дети, казалось, недоумевали, как и я, и нехотя проследовали из комнаты вместе с Алией.

Эдмунд подошел поближе к диванам, стоявшим по центру комнаты. В руке у него был зажат официального вида листок бумаги и что-то похожее на глянцевую фотографию. Мне хотелось подойти и посмотреть, но меня будто пригвоздило к стулу, за спинку которого я держалась. Случилось что-то плохое, что-то по-настоящему плохое. Я чувствовала это сердцем.

— Отэмн, у меня плохие новости… — начал Эдмунд.

Его жалостливый голос привел в движение мои ноги, я подошла к королю и королеве и села в кресло рядом с ними. Ощущение было такое, что перемещалось в пространстве только мое тело, а сознание парило где-то в высоте, наблюдая за происходящим, как за спектаклем в театре.

Фэллон подошел и, взяв меня за руку, присел на корточки возле моего кресла. Его дядя и тетя, Элфи и Лизбет тоже приблизились. И когда я подняла взгляд, Каспар и Виолетта казались лишь размытыми и малозначительными фигурами вдалеке.

— Может, нам стоит пойти куда-нибудь в другое место? — услы­шала я голос короля.

— Не нужно, — ответила я. Но прозвучавший голос не был похож на мой, он был слишком спокойным.

Эдмунд глубоко и шумно вдохнул.

— Экстермино… Мне так жаль. Твоя школа, где люди… Они… они напали на нее и…

Я опустила голову и принялась изо всех сил вглядываться в вырезанный на ножке стола кленовый лист, пытаясь оставаться отстраненной и не поддаваться неминуемому чувству вины и ужаса, которое уже начало подниматься во мне.

— Там не было хранителей, — с трудом произнес Фэллон, озву­чивая мои эмоции и жуткую, ужасную мысль, которая пришла мне в голову.

Там не было хранителей, потому что мы бросили их.

— Жертвы есть? — раздался голос герцога Виктория.

— Некоторые из учеников говорят, что Экстермино было не меньше десяти. Была перемена, и большинство детей гуляли на улице… у них не было шансов. У… у меня здесь список раненых. Их больше ста, — тихо сказал Эдмунд и положил на журнальный столик лист бумаги с напечатанными на нем именами.

У меня в глазах стояли слезы, но я рассмотрела возле каждого имени отметку «в критическом состоянии» или «стабилен».

— Кристи, Тэмми, Гвен, Валери и Джон Силайа — все там…

Он называл и другие, незнакомые мне имена, но явно известные Фэллону, потому что тот неожиданно сильнее сжал мою руку.

— Их ранили заклятиями, но их жизням ничего не угрожает.

Я не могла отвести глаза от списка. Словно хищники, они увидели возможность напасть и воспользовались ею, показывая, что настойчиво идут к своей «цели», а мы нет. Но как они могли? Как можно атаковать невинных человеческих детей?

— Никого не убили? Слава судьбе! — выдохнул герцог с облегчением.

Я услышала, как Эдмунд тяжело сглотнул.

— Один человек.

Я смотрела, как Эдмунд пошел к королю и протянул ему фотографию. Он посмотрел на меня и отвел взгляд.

— Тайм. Тайм Картер.

Мое сердце разорвалось и вылетело из груди, пробивая дыры в легких, так что, когда я попыталась вдохнуть, ничего не получилось.

— Кто? — спросил кто-то с недоумением.

— Ти, — выдохнул Фэллон рядом со мной. — Ти.