Зачем? Зачем ты рассказал им, ведь я просила тебя не делать этого? Чего ты этим добился?

Отлетая дальше от моря, я попала в полосу тепла, но она была совсем короткой и вскоре сменилась туманом, когда вдали показалась башня церкви, стоящей недалеко от моего дома, а чуть дальше за ней были залив и соленая влага, которую приносил туман.

Я все еще не могла осознать того, что случилось. Казалось, все происшедшее с сегодняшнего утра длилось не один день, и мозг все не мог объять реальности. Я почувствовала легкое покалывание, и где-то внутри как будто что-то онемело — должно быть, так мое сознание пыталось защититься.

Я посмотрела на часы на церковной башне. Удивительно, как много времени у меня ушло на дорогу. Время, казалось, прекратило свой размеренный бег.

Дома меня манил мерцающий свет, исходивший от экрана ноутбука. Поставив чашку чая на стол, я проверила почту. Ну, разумеется, ответ Джо был эпического размера и требовал не одного поворота колесика мышки. Несмотря на смесь языков — в их семье были выходцы из франкоговорящей части Канады и из Германии, а сама она училась и была хранителем в школе-пансионе в Швейцарии, — Джо великолепно знала английский, восемь лет в Сент-Сапфаер не прошли даром.

В первых трех абзацах она восторгалась внешностью принца и объясняла, что я должна быть очень довольна тем, что мне посчастливилось познакомиться с ним поближе. Остальное можно суммировать как предостережение: то, в чем я подозревала его самого и всю его семью, было серьезным обвинением и что мне следует быть осторожной. В заключение она изложила свою теорию причины его приезда, которую я, покраснев, тут же отмела.

Я откинулась на спинку стула, размышляя над ответом. Сначала я решила рассказать ей об утреннем инциденте, но потом передумала, не желая давать пищу для сплетен. О том же, что принц раскрыл всем мой секрет, смысла писать не было: она не была в курсе того, что никто не знает — не знал! — о моем титуле.

Отодвинувшись от стола, я облокотилась на забросанный подушками подоконник. Через окно я видела в саду клен, ветвь которого была всего в полуметре от моего окна. Когда я была маленькой и неохотно приезжала домой на выходные, то часто искала утешения в его ветвях: в одном месте ствол расходился на четыре ветки, образуя идеальное место для сидения. Это был мой личный з'aмок из листьев, который я украшала сорванными в саду цветами или хранителями снов — традиционными талисманами индейцев, которые я мастерила за столом, на котором сейчас стоял ноутбук. Некоторые из них еще сохранились, пусть уже и без перьев, подвешенными к карнизу. Те, что подгнили или оказались поточены червями, мама выбросила, а когда я собрала немного перьев чаек, она избавилась и от них.

Я знала, что завтра в школу не пойду. Я не могла справиться со всеми вопросами в придачу к тому страху, который испытывала перед предстоящим четвергом. Кроме того, один день послужит как бы буфером, и к четвергу шумиха вокруг моего титула утихнет.

Пусть принц сам отвечает на вопросы, — подумала я. — Пусть разгребает то, что натворил.

— Отэмн, почему ты нам никогда этого не говорила?

— Вы никогда не спрашивали.

— При чем тут это? Ты — герцогиня английская, а мы об этом не знали. Это же значит, что выше тебя по титулу только королевская семья, так ведь? — протрещала Гвен.

— Я думала, что последняя представительница этого рода умерла пару лет назад. По новостям говорили что-то о государственных похоронах, помните?

Я бросила взгляд на Тэмми, и на ее лице отразилось понимание.

— Боже мой, это была твоя бабушка, да? И что, титул перескочил твоего отца? Как так вышло?

— Он — человек.

Напрасно я рассчитывала, что шумиха уляжется. Вопросы не иссякали весь день, за исключением моментов, когда я сбегала в туалет или где-то рядом появлялся принц. Тогда вопросы начинали задавать ему. Из него им удавалось выжать гораздо больше, учитывая тот факт, что я раскрывала минимум информации.

К счастью, день закончился быстро. Мне даже удалось избежать разговоров с принцем во время урока английской литературы. Правда, он и не пытался начинать ничего похожего на беседу.

Было уже ближе к шести, когда я вышла после занятия по дизайну. Я подозревала, что вечер будет долгим. В отличие от эссе, за которое я заработала это наказание, работа по английскому для выпускного класса была длинной и утомительной. Все усложнялось еще и тем, что принц не читал ни пьес, ни стихов, которые были заданы, поэтому приходилось объяснять ему все, что он переписывал. Мистер Силайа иногда поглядывал на нас от своего стола и в конце концов, когда стрелки часов уже перевалили за семь, огласил, что мы можем идти.