— Того, кто попытается идти за нами, связать и стеречь — наверняка зараженный. К берегу не подходить, даже если я лично стану вас звать. Когда будем возвращаться — окликните, если не ответим — близко не подпускайте, сразу уходите в море. После захода солнца не ждите, идите в бухту Транка, требуйте помощи.

Капитан катера напряженно кивал, дядя Гордон наполнял большие фляги морской водой. Именно соль, а не серебро — самое эффективное средство против мелкой нежити, крупную простыми ритуалами вообще не прошибешь.

Мы приближались к берегу самым малым ходом — дядя правил, а Смит высматривал на суше всяческие угрозы. В итоге странную штуковину у причала первым заметил я. Что — то такое бултыхалось в воде. Труп? Дядя подвел шлюпку почти к самому берегу, туда, где шипел на валунах прибой и волны бросали взад — вперед непонятный белый предмет. Смит сразу разобрался, в чем дело, и выругался — это оказался Алех, живой, но замерзший чуть ли не до полусмерти. Беднягу затащили в шлюпку (сам он двигаться не мог) и попытались привести в чувство. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: он не просто так купался. Алех залез в воду прямо в одежде, даже обувь не снял, притом один рукав рубашки практически отсутствовал, а на щеке белого красовалась длинная царапина. Версию о банальной драке можно было с ходу отвергнуть как фантастическую — контингент не тот. Сам Алех рассказать о причинах своего бедственного положения не мог, потому что отчаянно дрожал и успел в кровь искусать губы, он только тыкал в сторону тюремного комплекса и водил рукой вверх — вниз.

— Башня? — наугад предположил дядя.

Белый закивал, хотя это больше походило на конвульсии.

— За мной! — скомандовал Смит и спрыгнул на причал.

Я отдал Алеху свою куртку.

— Сиди здесь! На берег не выходи, если мы появимся — окликни. Если не появимся до темноты — плыви к катеру, но их сперва тоже окликни. Там сейчас все пуганые.

В лагере экспедиции было подозрительно тихо, никто не ходил, не разговаривал. Генератор снова заглох, и это наводило на неприятные мысли. Взяв на изготовку фляги с водой и стараясь держаться подальше от окон и дверных проемов, мы клином продвигались в глубь тюремного комплекса, туда, где явственно слышалась какая — то возня.

Водонапорная башня была единственным сооружением, которое устроители тюрьмы не стали полностью перестраивать, наверное, дело было в том, что жить они там не собирались. Вообще — то эту штуку надо было назвать водонапорным озером: башня не торчала посреди двора, а прилегала к скале, наверху конструкции имелся огромный резервуар, наполовину лежащий на рукотворных опорах. Резервуар наполнялся водой из ручьев, стекающих с гор во время дождя, — единственного источника пресной воды на острове. Если бы строители ограничились простой плотиной, у их потомков не было бы никаких проблем, но прежние хозяева тюрьмы желали втиснуть куда — то распределительную систему с трубами и заслонками, поэтому древний фундамент надстроили и укрепили, а внутрь башни плотно — плотно упаковали лестницу и перекрытия. Для окон свободного места просто не осталось, единственным источником света внутри были масляные фонари — получился такой уютный темный уголок будто специально для нежити. К моменту прибытия экспедиции башня уже сто лет как не запиралась, и никаких отвращающих заклятий на ней не было.

Сейчас у входа в водонапорную башню толпились люди: оставшийся в лагере охранник, повар и еще тот студент, чье имя я так и не запомнил. Войти внутрь им не давала миссис Клементс, мертвой хваткой вцепившаяся в косяк. Одурманенным людям не хватало ума схватить ее за руки либо нагнуться и проскочить мимо, они тупо тыкались и мешали друг другу, но их было трое, а она — одна.

— Держись, Рина, — выдохнул мистер Смит.

— Это Шорох, он здесь везде! — прохрипела в ответ миссис Клементс.

Дядя нацедил из фляги черпачок морской воды и плеснул в темноту. Раздался звук, похожий на шелест множества падающих сухих листьев, фонарь над дверью вспыхнул ярче, а напор зачарованных ослаб.

— Хватайте их! — приказал мистер Смит, первым выдергивая из кучи дюжего охранника и заламывая ему руку за спину. Я сосредоточился на поваре — он был меньше ростом.

Миссис Клементс, замызганная и уставшая, тащилась за нами сама.

— Я думала, это конец, — стонала она. — Они потащили меня с собой!

— Когда же он успел стольких заломать? — пыхтел дядя (доставшийся ему студент начал сопротивляться). — Мы тут всего неделю.

— Тупоголовые бараны! — шипел сквозь зубы мистер Смит. — Я же говорил, сюда можно брать только местных или черных, но не этих ослов!

Да, в Краухарде попасться на разводку Шороха может только маленький ребенок.

— Бессмысленные препирательства, — вздохнула миссис Клементс. — Смотритель пропал еще до нашего приезда. Просто здесь активность растет сильнее, чем везде, это надо было учитывать.

— А вот и ваш смотритель! — жизнерадостным тоном объявил дядя.

Между нами и причалом на берегу стоял человек, по всем признакам — мертвый. Нижняя половина лица у него отсутствовала напрочь, рана успела засохнуть и почернеть, а свежей крови в нем уже не было. Размякшие ткани оплывали с костей, их удерживало разве что натяжение кожи. В таком виде труп мог сохраниться только на острове Короля — здесь практически нет насекомых. Почему — то я не хотел знать, на что способна эта нежить.