— С добрым! — Я постарался изобразить вежливую улыбку. Это в интернате на меня нажаловались или местные службы проявляют бдительность?

— Мы приносим глубочайшие извинения за вчерашнее. Мы готовы были вас встретить, но произошло досадное недоразумение! Нам очень жаль.

Встретить? Ах да, вчера на станции какие — то клоуны прыгали вокруг багажного вагона, но поскольку я все равно взял Макса в купе, то и чемодан сдавать не стал.

Значит, кто — то из Редстона сюда отзвонился. Надо же, какие бдительные! Одно слово — надзор.

— Да ничего страшного, — пожал плечами я.

Он заметно расслабился.

— Мистер Кларенс интересуется, когда вы с ним сможете встретиться?

Я задумался. До того момента, как михандровский интернат откроется для посетителей, оставалось еще два часа, и занять их было решительно нечем.

— Давайте сейчас, только документы возьму!

Он заулыбался, а я пошел к себе в комнату запереть зомби и забрать командировочные бумажки. Может, удастся уговорить здешнее начальство проставить все печати оптом, чтобы не ходить второй раз. Порадовало, что михандровский надзор работает в праздники с девяти. Какие работяги! Чем они вообще могут тут заниматься?

Следующие полчаса шофер сосредоточенно рулил по узким, мощенным еще во времена инквизиции улочкам, а я морщился и старался не прислушиваться, как надрывается скверно отрегулированный мотор. Надо будет пошуровать под капотом чисто из сострадания — машину просто убивают.

Полиция в Михандрове занимала аккуратное одноэтажное здание, зажатое между гостиницей и пекарней. Слева от двери одна под другой висели три таблички: «Криминальная полиция города Михандрова», «Отделение НЗАМИПС города Михандрова» и почему — то «Михандровское общество защиты животных». Помнится, я еще удивился, как это они все там помещаются, но, когда открыл дверь, все встало на свои места: в крохотном офисе за единственным письменным столом сидел, судя по табличке, лейтенант Рудольф Кларенс, единоличный начальник всего — всего — всего и при этом — тут я подозрительно уставился на чиновника — инициированный белый. Занавес. Это какой же гений догадался доверить надзор белому магу?! Любопытно узнать, кто у них тут работает в очистке…

Я закрыл глаза и начал считать до десяти. Нет, лучше сосчитать до двадцати. У меня было такое чувство, что любимый учитель сумел найти мне занятие на все праздники.

— Итак, — совершенно спокойно сказал я где — то через минуту, — какие у нас проблемы?

А то, что в таком месте есть проблемы, было совершенно очевидно.

— Э-э… — Дезориентированный лейтенант пытался вспомнить, с чего собирался начать знакомство, потом просиял: — Рудольф Кларенс!

— Томас Тангор.

Мы пожали друг другу руки. Я боролся с ощущением, что происходящее здесь — бред. Белые захватили мир, они везде!

— Вы не представляете, как мы рады вашему приезду! Мы вас так ждали, так ждали, я трижды ездил в головной офис и лично подавал рапорты, но старший координатор Аксель так нетерпимо относится…

Я мужественно подавил стон:

— Давайте сначала обсудим дело!

Он с готовностью кивнул и уставился на меня. Помолчали.

— Так что у вас конкретно произошло? — не выдержал я.

— А вам разве не объяснили?

— Будем считать, что я желаю узнать все из первоисточника.

— Это очень мудро, — согласился Кларенс, поерзал на стуле и принялся рассказывать: — Все началось год назад после скандала. НЗАМИПС расследовал самоубийство выпускника михандровского интерната, и по ходу разбирательства выяснилось, что за последние восемь лет покончили с собой двенадцать бывших учеников. Все — белые.

Голос лейтенанта сорвался от волнения, а мои брови неудержимо поползли вверх. Самоубийство белого — исключительно редкое явление. Ну спиться, ну с ума сойти — это у них пожалуйста, но чтобы руки на себя наложить, такого почти не бывает.

— Просто ужас какой — то! — Казалось, даже мысли о произошедшем даются Кларенсу с трудом. — Прежний директор подал в отставку, работала комиссия, но дело не в этом. Я участвовал в расследовании и обратил внимание на то, что местонахождение четырех воспитанников установить так и не удалось. Конечно, эти ребята были достаточно нелюдимые, без близкой родни и друзей, но белые не склонны уходить в никуда! И тогда я сопоставил эти факты с собственным опытом. Видите ли, Михандров — город не такой уж маленький, все жители знакомы друг с другом, но не настолько близко, чтобы на виду был каждый шаг. Так вот, по моим наблюдениям, по меньшей мере пятеро одиноко проживавших белых съехали куда — то без видимых причин. К родственникам, которых не существует, в город, названия которого никто не знает, просто по делам — и с концами. Двое оставили в квартирах личные вещи, и домовладельцам пришлось их куда — то пристраивать на случай возвращения хозяев. Конечно, все это мои домыслы, но кажется странным! Я обратился в центральный офис с просьбой провести расследование, возможно, на предмет наличия потусторонних феноменов. Собственно говоря, на три моих обращения ответили только один раз, мне было приказано ждать.

Естественно! Нету тела — нету дела. Это нормальная практика, но лейтенант Кларенс выглядел искренне огорченным.

— У них небось все люди наперечет, — утешил я его. Нельзя же говорить человеку, что он дурью мается. — Особенно те, что еще способны делать дело. За последние четыре года активность потустороннего возросла, а штаты старые, урезанные. В Редстоне дело сдвинулось с мертвой точки, только когда гули съели прежнего начальника очистки. Без шуток.

— Но вы — то приехали! — вскинулся Кларенс.

Правильнее было бы сказать — вляпался.

— У меня брат учится в вашем интернате.

Мой Лючик в этом змеином логове! Его необходимо оттуда забрать. Но куда? Где гарантия, что другая школа будет лучше? И где гарантия, что все пропавшие не живут счастливо где — нибудь на южном побережье… Гм… вместе с самоубийцами. Только без паники: у меня есть две недели на то, чтобы разъяснить эту фигню и сделать выводы, но времени в обрез.

— Что ж, ваши подозрения вполне понятны, лейтенант, — хотя на нежить это ничуть не похоже, скорее уж на маньяка — убийцу — будем работать. У вас есть какая — нибудь информация о пропавших?