– Только без подробностей – самую суть! – проинструктировал ее Председатель. – У вас шесть минут.

– Я могу и еще короче, если самую суть, – ответила Ясука. – Тестовая программа девятого уровня сложности была введена претенденту сегодня в 10:00. Для тех, кто не знает: средний реальный уровень сложности прохождения Лабиринта – восемь баллов, максимальный – десять. Фактическое время действия программы – три часа, иллюзорное – четверо суток. Пока не закончен полный анализ записей мыслеобразов испытуемой, однако, по предварительным данным, ей удалось найти оптимальные пути выхода из заданных ситуаций в восьмидесяти трех процентах эпизодов. В двенадцати процентах случаев ей удалось найти неординарные решения, не предусмотренные программой. В итоге только около одного процента ситуаций сложились по неблагоприятному сценарию. Однако предварительный прогноз вполне подтвердился и даже превзойден: вероятность благополучного прохождения Лабиринта претендентом «Принцесса» оценивается в сорок шесть процентов, что близко к максимально возможному. – Она замолчала, выжидающе глядя на Председателя.

– А кого вы прочите в наиболее вероятные ее партнеры? – спросил Строг. – И вообще, как оцениваются шансы остальных?

Ясука глянула на Смайли, тот едва заметно кивнул, и она продолжила:

– Тогда я начну по порядку, и, с вашего позволения, это будет не шесть минут, а несколько больше. – Она подставила ладонь, и помощница, одетая точно так же, протянула ей пачку бумаг, которую она положила перед собой. – Итак, всего претендентов девять: пастор Фреди Бургер, глава самопровозглашенной церкви Седьмого Пришествия; рок-музыкант Сэм Колибри, лидер популярной на семи планетах группы «Suspenders»; порно-актриса Лейла Спагетти; репортер Конрад Имидж, журнал «Funny Pictures»; Фатима Хусейн, беглая наложница из гарема султана Среднего Омана; Цинь Цзянхун, революционерка левого толка, приговоренная к смертной казни в двенадцати мирах за терроризм и аморальное поведение. Сегодня утром, как вам уже доложил мой дорогой шеф, в список включен Уинстон Стюарт, младший герцог Блейкуотский – месяц назад он поссорился с отцом из-за тонкостей придворного протокола, и тот лишил его наследства. До включения в список герцога единственно возможной парой для принцессы был репортер. Он умен, держит себя в форме, умеет очаровывать собеседника. Правда, староват для нашей девочки, но это лишь на мой взгляд. Теперь, конечно, кандидат номер один – герцог. Из всех перечисленных претендентов только трое имеют сколько-нибудь заметные перспективы – герцог, журналист и революционерка. Примерно по полпроцента. Однако если герцог объединит усилия с принцессой, то их шансы, естественно, уравняются. Журналиста это тоже касается.

– А если революционерка командора подцепит? – перебил ее Раджниш, который, похоже, окончательно проснулся. На столе перед ним валялась упаковка из-под каких-то таблеток, которые он, видимо, только что втихаря сжевал. Однако соседи с обеих сторон склонились к нему и начали что-то нашептывать ему в оба уха, вероятно, разъясняя, о чем здесь шла речь, пока старик дремал.

– Полагаю, все вопросы исчерпаны? – Председатель обвел взглядом членов Совета, ожидая привычного общего согласия с его позицией.

Однако, когда взгляд Стронга остановился на Раджнише, тот поднял руку, прося слова. И говорить он начал, не дожидаясь разрешения:

– Я тоже хочу!

– Чего именно? – несколько раздраженно поинтересовался Председатель.

– В список претендентов. В Лабиринт. И сам на себя поставлю. Всё поставлю, что есть.

– Ни Корпорация в целом, ни ее крупные акционеры не имеют право делать ставки в Игре, – попыталась осадить его Ясука, но тот, похоже, уже принял решение, от которого не мог отказаться.

– Могу и не ставить! Просто так полечу. А племянник поставит. Племяннику можно?

Председатель посмотрел на Смайли, рассчитывая, что тот найдет выход из неожиданно изменившейся ситуации, однако Брексмейер, казалось, только обрадовался такому повороту событий. Он уже затесался в ряды выстроившихся вдоль стены клерков и оттуда показывал Его Превосходительству победно задранный вверх большой палец. Это подействовало на Председателя успокаивающе. Действительно! Нет повода для волнений. Старик уже всех достал своими выходками, и такая возможность избавиться от него была просто подарком судьбы. Жаль только – с рулеткой поторопились. Однако сам факт, что Совет директоров Корпорации «Орго» впервые за всю свою историю лишился за одно заседание сразу двух своих членов, не мог не внушать определенного беспокойства.

Крошка-Енот стоял на вершине высоченной горы, увенчанной снежной шапкой, и размахивал белым платочком. Черные бусинки его печальных глаз были отчетливо видны даже сейчас, когда Анна уже спустилась с этого казавшегося неприступным пика в зеленую долину, населенную славными доброжелательными людьми. Крошка-Енот не мог последовать за ней, потому что жители долины почему-то ненавидели енотов и при первой же возможности вешали их на фонарях. Однако принцесса знала, что ее здесь встретят вполне радушно, а если и убьют, то только исподтишка, поскольку у нее на груди сияет медальон Метронома Кассия, шерифа всех земель от Нижней Пандоры до Граблино. Анна на собственном примере убедилась в том, что с шерифом шутки плохи, и уж местные отморозки не посмеют в открытую напасть на обладательницу его охранного знака – тяжелого медальона из чистого золота с рельефным изображением черепа и костей и гравировкой: «Не влезай – убьет!» Дорога лежала через деревню, растянувшуюся мили на полторы, и лучшим вариантом было пройти, не привлекая к себе внимания – так, чтобы никто не заговорил с ней, а лучше – не заметил нежданную гостью. Шансы на это были, поскольку едва начавшийся день уже сменился ранним утром, и обитатели этих приземистых домишек под соломенными крышами, скорее всего, досматривают предпоследний сон. Конечно, можно было обойти деревню стороной, но какие опасности могут поджидать на окольном пути, не знал никто – ни шериф, ни Крошка-Енот. Здесь, по крайней мере, есть хоть какая-то ясность. Если не заметят – хорошо, заметят – два варианта: убьют или не убьют. Впрочем, зачем им ее убивать? Она же не енот…

У дороги на подходе к околице стоял нищий. Он был относительно молод, широкоплеч, в хорошо отглаженном костюме-тройке, благоухал розовым мылом и дорогущим одеколоном «Михалков». Однако протянутая им поперек дороги рука-шлагбаум и зажатая в дрожащих пальцах шляпа не оставляли ни малейших сомнений по поводу его социального статуса.

– Девочка, подай несчастному бродяге золотой талер, и тебя будет повсеместно ждать удача, – произнес нищий слезливым голоском, никак не соответствующим его внешности.

– Моя удача и так всегда со мной, – ответила принцесса, – а вот золотого талера у меня нет.

– Тогда поделись своей удачей, – упорствовал нищий.

– Моя удача тебе не поможет. У каждого должна быть своя.

– Тогда поворачивай назад, девочка… – Нищий хищно усмехнулся и нахлобучил шляпу на голову. – Здесь тебе не пройти. Да и, похоже, тебе туда и не надо. Иначе не стала бы так жадничать.

– Кто мне помешает? Ты?

– Я тебе не помогу, и этого будет достаточно.

Анна, не глядя на нищего, пошла дальше. Тот явно был обманкой, пугалом, фантомом, неприкаянной душой, заблудившейся в безбрежном пространстве. Впрочем, возможно, он был одной из жертв той ловушки, что ей сейчас предстояло пройти. Или не пройти… Главное, она поняла принцип работы Лабиринта: не так уж важно, насколько верно принятое решение или выбранное направление, – важно то, насколько ты уверен в своей правоте и своих силах. Подать милостыню несчастному фантому означало бы оказаться с ним в одной связке, а значит – разделить его судьбу. Деньги, да и любые другие предметы здесь вовсе не являлись атрибутами благополучия. Всё что угодно можно получить и так – достаточно лишь желания. Как в сказке! Как во сне. Только сон этот принадлежал не ей одной. Желания и стремления множества сущностей, населяющих этот мир, переплетались, сталкивались друг с другом, искажались до неузнаваемости внезапно возникшими помехами. Даже самое элементарное желание могло дать начало такой цепочке совершенно неизбежных событий, что в итоге можно было потерять всё, в том числе и самое себя. А потерять себя означало – исчезнуть, раствориться, перестать существовать или превратиться в очередную диковину этого мира.