Я опешила. Это что же получается то, а? Я, понимаете ли, беспокоюсь, помочь хочу, а меня еще и посылают невесть куда, вместо благодарности!

– Огвур! – возмущенно рявкнула я. – Тебя что, по голове чем–то тяжелым шандарахнуло? Ты там, случаем, не сбрендил ли?

– Отвали, – снова послышалось из пещеры, – камень от входа отвали!

Объединенными усилиями нам удалось разобрать мелкие обломки и откатить один колоссальный валун. В расчищенном проходе неторопливо возник живописно исцарапанный, пыльный, злой, но, спасибо богам – живой и невредимый орк.

– Вот, – наставительно изрек дракон, – я вы меня не послушались! Я же предупреждал, что чувствую присутствие чьей–то злой воли! Обвал не сам по себе возник…

– Кто–то хочет нас убить? – выкатил зеленые глаза Лансанариэль.

– Совершено точно! – вдруг раздалось из–за спины орка и, легко, словно тонкую тростинку, отодвинув массивную фигуру Огвура, навстречу нам вышел высокий, седобородый мужчина, аскетического облика. Я с первого взгляда вспомнила и эти умные, проницательные глаза и золотой посох с обсидиановым шаром. Мгновенно приложила руку к груди и почтительно опустилась на одно колено:

– Приветствую вас, магистр Арбиус!

Старый некромант одарил мой лоб растроганным отеческим поцелуем и испытующе всмотрелся в мокрое, прикрытое золотой маской лицо:

– Узнаю нашу отважную принцессу, по–прежнему безупречно учтивую и благородную!

– Мастер, – Огвур шумно отряхивался от пыли, – продолжили бы вы рассказывать эту захватывающую историю, конец которой я не дослушал в пещере…

– Какую еще историю? – встрепенулся Эткин.

Арбиус лукаво ухмыльнулся, неторопливо расправил складки своей черной мантии, выбрал валун посуше, уселся на него со всем доступным комфортом и только после этого, поманив к себе коротким, выразительным жестом, заставил меня опуститься на колени у его ног. Наши глаза оказались на одном уровне. Не отворачиваясь и не мигая, я смотрела в черные зрачки некроманта, отмечая гипнотические спирали света, начинавшие закручиваться в их бездонной глубине. Наконец, Арбиус довольно вздохнул, и устало прикрыл дрожащие от напряжения веки:

– Что увидел ты там, архимаг? – требовательно спросил дракон.

Некромант задумчиво пропустил через сжатый кулак свою длинную, седую бороду:

– Ты мудр, великий дракон, каким и положено быть последнему хранителю магии! Но как ты легкомысленно позволил зародиться столь опасному чувству?

– Эх, – виновато буркнул крылатый гигант, – значит, ты тоже все понял, магистр! А что я мог поделать? Запретный плод, он завсегда слаще!

– Кхе–хе–хе, – хрипло и печально откашлялся Арбиус, – случившегося не воротишь! Грядут великие горести и испытания. Под силу ли хрупкой девушке вынести то, что она сама себе наворожила?

– И вовсе она не слабая! – убежденно заспорил дракон. – Есть девы в нарронских селеньях – их бабами гордо зовут, горгулью поймают в два счета – и задницу ей надерут.

Но некромант даже не улыбнулся.

– Да что случилось то? – не выдержала я, ощущая, что сейчас лопну от распиравшего меня любопытства. – Чего такого страшного я себе подгадала?

– Сущий пустяк, всего–то изменила пророчество Великих! – скверно усмехнулся Арбиус.

– Во, дела! – привычно выдал Ланс.

Орк крякнул, но промолчал.

– Рассказывай все по порядку! – безаппеляционным тоном заявила я.

Некромант снова откашлялся. По его смущенному виду стало понятно, что он не знает, с чего следует начать. Эткин пришел ему на помощь:

– Существует древняя легенда, – дракон полуприкрыл сапфировые глаза, вслушиваясь в свой протяжный голос, – что все, произошедшее с Пресветлыми богами, оказалось определено заранее по вине скучающих, почти выживших из ума по причине крайней дряхлости – демиургов. И якобы, наличествует некое туманное пророчество, записанное на одной из стен Озера безвременья, предрекающее гибель творцов, им же самим и открывшееся. Но магам–некромантам, служащим королеве Смерти, удалось однажды заглянуть в Око времени и они увидели что–то странное, связанное с замыканием Кольца, что, несомненно, приведет к падению власти Великих. Это замыкание, сложно сказать точно, в чем оно заключается, выровняет равновесие добра и зла в нашем мире, и демиурги уже не смогут управлять нами далее. Этого и боятся жестокие создатели, затеявшие игру, лишь бы не допустить нежеланного для них витка развития. Они и подтолкнули Ринецею к свержению богини Аолы. И все ради того, чтобы установленные ими правила остались нерушимыми…

– А ты, беспокойная дочь моя, – поддержал Эткина некромант, – умудрилась забрести в Лабиринт судьбы и изменить свою жизнь, поправ текст пророчества и встретившись с тем, с кем никогда не должна была даже мельком видеться. Ты отвергла руку барона де Грея, пророчество утратило свой изначальный смысл и теперь никто из нас, в том числе и демиурги, не в силах предугадать – что произойдет дальше!

– А я то думала, что Великие просто играют! – задумчиво протянула я.

– Доигрались уже, – ехидно хохотнул Эткин. – Теперь в игру вступили новые, зловещие силы, реально угрожающие не только нам, но и демиургам. Поэтому они не случайно оставили тебя в живых, они надеются, что ты сможешь избавить их от Ледяного бога.

– А твое внезапно вспыхнувшее чувство к белокурому принцу вообще выходит за рамки разумного, – недовольно добавил Арбиус. – Вы не предназначены друг для друга, потому что ваша любовь способна изменить само понимание добра и зла! Кроме того, он твой враг и по идее, должен стремиться убить всех нас!