Устав от магического поединка, он ослабил контроль над своим проклятым гайморитом, смешно наморщил переносицу и громко чихнул… Длань некроманта, сжимающая очередной огненный шар дрогнула, он неловко повернул кисть правой руки, поэтому сгусток огня скользнул вбок, пошел низко и… угодил точнехонько в напряженный фаллос медного бога Брана. Колдун оскорбленно завопил.

– Упс! – тихонько выдал провинившийся некромант и смущенно покраснел.

Ланс и Огвур дружно зажмурились… Альдрик пискнул, будто мышка, утыкаясь лицом в подмышку дико ржущего от восторга Генриха. Но громче всех заорал сам раненый бог, сгибаясь пополам, роняя мечи и хватаясь за пострадавшее причинное место. Статуя несколько раз всхлипнула, да так и осталась стоять в сгорбленной позе скромника, прикрывающего свое мужское достоинство…

– Ну и дела! – приоткрыл рот Ланс.

– И нечего туда пялиться! – запоздало приказал орк, ладонью прикрывая глаза нежного полуэльфа. – Стыдоба сплошная!

Генрих заржал пуще прежнего.

Но самым неожиданным стало то, что выроненные богом мечи со звоном отскочили от пола и подлетели высоко вверх, распарывая темный, сотканный из тумана плащ призрака. Сгусток тьмы разорвался со звуком лопнувшего мыльного пузыря. Душа колдуна падающей звездой скользнула вниз…

– Лови ее! – пронзительно заголосил Марвин. – Держи ее!

– Горячая какая! – Огвур отбил дибука метким ударом секиры, отправляя его в сторону Генриха.

– Сам лови! – парировал сильф, продолжив полет звезды ловким тычком своей рапиры.

– Ланс, она летит к тебе! – надрывался некромант. – Хватай ее!

– Она жжется, а–а–а! – И полукровка завизжал столь истошно, что душа, словно ошпаренная, шарахнулась прочь от него, взяв курс на Марвина.

– Вот и лови ее сам, ты же маг! – приказал Огвур, дуя на обожженные пальцы милого дружка. – Не станешь впредь друзей палить…

Марвин растерялся. На него стремительно неслась самая настоящая раскаленная звезда, а он стоял, застыв столбом, потерянно расширив глаза и растопырив руки. И тут мага осенило…

Он выхватил из кармана свой жутко засморканный носовой платок, накинул его на душу колдуна, невозмутимо завязал ее в узелок и сунул этот едва заметно трепыхающийся сверток в карман штанов.

– Потрясающе! – восхитился барон. – Ну и крутой же ты маг, Марвин! Звезду – да в носовой платок, как же это возможно?

– Ерунда! – скромно улыбнулся некромант. – Я вбухал в свой гайморитный нос целую прорву всяких экспериментальных заклинаний, а потом банально высморкал их в сей чудесный кусок ткани. С тех пор моя сопливая тряпка так пропиталась магией, что приобрела прочность непробиваемого щита!

– А здорово я его напугал? – горделиво выпятил грудь Ланс.

– Да уж, напугал, – иронично хмыкнул де Грей. – Да ты самое настоящее зло, опаснее колдуна – визжишь так, что оглохнуть можно!

– Ну уж нет, хватит принижать мою смелость! – Полукровка наставительно потряс наманикюренным пальцем у барона перед носом. – Вот скажи на милость, что в сказках всегда и всех побеждает? Добро! То–то же. Значит, я и есть самое настоящее добро в чистейшем, бесценнейшем виде!

– Ничего себе заявка! – растерянно бормотал сильф, искавший, но так и не нашедший достойного ответа, способного хоть немного приструнить зарвавшегося полуэльфа. Подумать только, его – повелителя, героя и воина – спокойно уел какой–то расфуфыренный, накрашенный красавец. Да что же это такое неправильное на белом свете творится–то, а? Но, впрочем, полуэльфа нужно понять и простить: ведь умение прощать – удел сильных, ибо слабые не прощают никогда…

– А кто такие эти кикты? – с любопытством спросил Ланс после того, как поднятая в зале пыль немного улеглась, а вызванное сражением напряжение спало.

– Так мы называем самое дикое и злобное племя из всех тролльих родов! – охотно пустился в объяснения Альдрик. – Кикты – «кровожадные»! Живут они в большом стойбище за холмами и воюют со всеми подряд, но больше всего – с нами, олорулонами.

– И почему вас мир не берет? – поинтересовался Генрих, собирая вываленные из сундуков тряпки и устраивая импровизированную лежанку. – Не поделили небось чего?

– Женщин! – глубокомысленно заявил мальчишка, выразительно распрямляя худенькие плечи и стараясь произвести впечатление взрослого, солидного мужчины. – От них все беды!

– Ого, устами младенца глаголет истина! – уважительно хмыкнул Марвин. – Вот вам и еще один фанатичный последователь теорий Эткина. Ведь это именно наш дракон любит повторять к месту и не к месту, что страшнее бабы зверя нет.

– Страшнее киктской бабы! – тут же с видом знатока уточнил Альдрик. – У них там каждая вторая – ужасно уродливая, а каждая первая – еще ужаснее…