Ланс испуганно вздрогнул и чуть не прикусил себе язык от неожиданности.

«Боги, – вихрем пронеслось у него в голове, – а ведь вождь даже не подозревает, насколько он близок к истине!»

В борт шнеки тихонько постучали. Я нехотя приоткрыла глаза. Судя по ничуть не изменившемуся положению звезд, поспать мне удалось не более получаса.

– Кого там еще Аола принесла? – протяжно зевнула я. – Чего надо?

– Поговорить! – жизнерадостно отозвался внушительный драконий бас.

– Эткин, – почти простонала я, пытаясь пальцами раздвинуть веки, слипающиеся сами собой, – озверел ты, что ли? Ты хоть знаешь, который сейчас час?

– Самый подходящий для разговора! – уверенно заявил гигант. – Просыпайся, принцесса, другого столь же подходящего момента для беседы нам может уже не представиться. Ик! – И гигант выдохнул настолько убойный сгусток насквозь пропитанного пивным перегаром дыма, что меня чуть не выдуло из лодки. Ясно дело, мою сонливость тут же как рукой сняло.

– Эткин, – укоризненно ворчала я, выкарабкиваясь из шнеки и собирая свое барахло, – побойся богов, от твоей отрыжки родить можно!

– Ыгы! – радостно оскалился гигант. – А что, тебе уже пора?

Я рассмеялась и щелкнула его по носу:

– Сама как–нибудь с этим разберусь, без участия пьяных драконов. Что ты вообще тут делаешь?

– Симулирую крепкое здоровье, – хмыкнул мой летучий друг. – Непонятно разве? Но пусть сия маленькая сплетня останется между нами… Хотя, похоже, этот поход за славой меня доконал…

– Удивляюсь, как тебя вообще в него взяли, животину старую, – в тон другу съязвила я. – Ты же ползимы на гастрит жаловался…

– Саймон вылечил, – легкомысленно отмахнулся гигант. – Чешую мне вычистил, блох – и тех повывел…

– А что, у драконов бывают блохи? – сильно усомнилась я. – Да ну?

– А как же, – с притворной грустью Эткин смахнул мнимую слезу. – Я к ним, родимым, можно сказать, всей душой прикипел. Как живых теперь своих блошек вижу и помню, всех пятерых… в лицо…

И только сейчас я поняла, что дракон меня разыграл.

– Эткин, – рассердилась я, – хорош мне тут байки да сказки рассказывать! И морально подготавливать меня к очередной твоей проделке не требуется. Чай, не хрустальная, не рассыплюсь.

– Сказки – ложь, на них – положь, – оптимистично посоветовал друг. – Я просто избегаю эффекта внезапности, крайне вредного в твоем пикантном положении…

– Ясно, – задумчиво протянула я, усаживаясь на остывший валун. – А ну колись, что ты там опять задумал…

– Ты первая, – передразнил меня дракон, сворачиваясь компактным клубком. – Думаешь, я не понял, что твое высочество специально изображало смирную овечку, намереваясь обдурить своего уважаемого батюшку?

Я обиженно надула щеки:

– А что прикажешь делать? – В моем голосе прорезались сварливые нотки. – Ну не могу я сейчас уплыть на Поющий Остров, не могу…

– А я тебя, между прочим, и не заставляю, – с пониманием ответил друг. – Нечего тебе там делать, твоя дорога лежит совсем в иное место.

– В какое это? – подпрыгнула я на камне. – Что тебе ведомо?

– Ну вот хотя бы несколько строк из Хроник Бальдура, – хитро улыбнулся Эткин. – Рудник Ринецеи каким–то образом связан с Храмом Розы, не так ли?

Я кивнула:

– Бальдур писал очень двусмысленно, но я пришла к такому же выводу. Мне нужно попасть в шахту и попытаться отыскать хоть что–то, способное дать подсказку относительно нынешнего местоположения Храма…

– Для этого я тебя и разбудил! – перебил меня Эткин.

– Дружище! – Я растроганно чмокнула его в морду. – Если бы не ты, я так и осталась бы одинокой и никем не понятой.

– Одиночество – спутник славы! – философски вздохнул гигант. – А сейчас… – он тихонько свистнул, – я хочу познакомить тебя с одной чрезвычайно колоритной особой…

Я увидела, как, повинуясь призыву дракона, от скалы отделилась высокая, закутанная в серый плащ фигура и подошла к нам. Она откинула с головы складки широкого капюшона и явила нашим взорам лицо женщины средних лет, не отличающееся особой красотой, но зато сразу настораживающее здравомыслящим прищуром карих глаз. Выглядела гостья лет на сорок и отличалась кряжистым, почти мужским телосложением, сильными, привыкшими к физическому труду руками и неожиданно мягкой походкой хищного, крадущегося в темноте зверя.