Вену я нашел сразу, быстренько ввел препарат, послал кучерявого в машину за шиной Крамера и, дождавшись, пока пострадавший слегка «поплывет», иммобилизировал пострадавшую руку.

— Так ты чего, не будешь вправлять? — назойливо поинтересовался кучерявый, контролировавший взглядом выпученных глаз каждое мое действие.

— Нет. Такие вещи делает травматолог и только после рентгена.

— У, травматолог-хренатолог! Тебе чё, денег дать, что ли? Давай тут его вставь, и не надо никакого…

— Грач, хлеборезку закрой, — внезапно произнес пациент, приоткрывая мутные глаза. — Доктор дело говорит, я знаю. Хрена лезешь, если не понимаешь ничего?

— Ты как, очухался слегка? — спросил я, придерживая его за здоровое плечо. — Как тебя так угораздило-то?

— Лезгинку танцевали, — сморщился парень. — И какой-то удод толкнул… а у меня уже привычный — ну и щелкнуло плечо.

— Ясно. Ехать нам надо в больницу. Сможешь?

— Смогу, братан, все смогу. Знаю, что надо. Давай, дернули в твою больницу, пока меня не отпустило.

До стационара мы добрались без проблем — пациент, которого звали Артуром, сидел тихо, убаюканный стихшей болью и наркотиком, кучерявый Грач, вызывавшийся нас сопровождать, хоть и орал всю дорогу, обещая неизвестным мне личностям в кафе различные жизненные неприятности, сильно не мешал. Я заботливо подложил под скованную шиной руку подушку из постельного комплекта, чтобы меньше трясло. Мы докатили до приемного отделения травмпункта, я, придерживая Артура за руку, усадил его на лавку и направился в кабинет врача. Там быстренько написал карту вызова и сопроводительный лист, обменялся взаимонеприязненными взглядами с сонным травматологом, вошедшим в кабинет, и вышел, кивнув больному:

— Доктор пришел, иди.

— Слушай, подожди немного, а? — позвал меня пациент.

— Что?

— Брат, денег бы тебе дал за работу твою, да не захватил. Все в кофейнике осталось, у наших…

— Да перестань ты, бога ради! — отмахнулся я. Какие тут деньги — голову не оторвали, и то спасибо. — Я тебе не за гроши помогал. За рукой лучше следи, это дело такое. Сам знаю, потому как тоже с вывихом хожу.

— Понятно. Товарищ по несчастью, значит. Тебя как звать-то, врач? — спросил Артур, натужно улыбаясь.

— Александр… Саша.

— Саш… номер трубы моей запиши. Если нужно будет чего — звони, не стесняйся. Слово даю, в беде не оставим.

— Да не надо мне номера…

— Пиши, говорю!

Чтобы только отвязаться, я нехотя набрал на сотовом одиннадцать цифр и сохранил под именем «Артур Б.» в памяти.

— Вот, — удовлетворенно произнес пациент, проконтролировав процесс. — Это… а чего за «Б» такое?

— Больной, значит, — усмехнулся я.

— А-а. Ладно, бывай.

— Счастливо.

На самом деле «Б» означало «бандит». Надо же было как-то запомнить столь выдающуюся личность. Звонить, конечно, ему я не собирался. Переживу как-нибудь без бандитских благодарностей.

С того вызова прошло больше года. Я практически забыл и об Артуре «Б», и о его обещании, если бы не вынудили обстоятельства.

Вызов, который мне дали по рации диспетчера, был на улицу Краснознаменную, к молодой девице, у которой болел живот. Подобного рода вызова постоянно передают фельдшерским бригадам. Так уж как-то повелось, что наш негласный профиль — травмы и животы. Что касается животов, то это дело святое — в рамках недавней моды ношения коротких маек, открывающих как живот, так и поясницу, и не менее коротких юбок, открывающих то, что по идее вообще открывать не стоит — каждую смену лично я возил по двое-трое таких вот заболевших с пиелонефритами [3] и аднекситами [4] . И ладно бы, надевали б они свои тряпицы в летнюю жару — нет, натягивают их с первым весенним подъемом температуры и снимают только тогда, когда начинает идти снег. Видимо, девушки давно смирились с мыслью, что красота требует жертв. Не думают они только о том, что жертвы могут оказаться неэквивалентны по своим масштабам удовольствию щегольнуть осиной талией и стройными ногами — например, когда они надумают обзавестись потомством.

Впрочем, вызов несложный для фельдшерской бригады — приехать, диагностировать, отвезти в первую городскую, в гинекологическое отделение, на получение дежурных кренделей от замученного подобными пациентами профильного специалиста, а там уж оставить их на попечение антибиотиков, анальгетиков и десенсибилизирующих средств. Редко на подобных вызовах бывает что-то действительно тяжелое, вроде прободной язвы или разлитого перитонита [5] . Все больше наши бригады выполняют роль бесплатного такси, доставляющего очередную занемогшую красавицу в стационар.

Нюансы я почувствовал еще на подъезде к адресу. На автобусной остановке мне, отшвырнув в сторону пустую пивную бутылку, замахал ручищами здоровенный детина, одетый только в бесформенные шорты, усеянные многочисленными мокрыми пятнами неясной этиологии. Мне он не понравился сразу — как только может не понравиться пьяный вызывающий, который выше тебя на голову и шире на полметра в плечах.

— Слышь, эта… — дыхнул парами алкоголя мне в лицо здоровяк, открывая дверь кабины и засовывая в нее заросшую недельной черной щетиной физиономию. — Давай, шустрее, вон туда рули, там девке плохо, загибается.