— Видишь ли, это — не продажа. Это — гонорар.

— Гонорар?

— Оплата за жизнь одного человека.

— Одного человека?

— Очень непростого. И очень опасного человека. Его знаешь не только ты. Но и вся Грузия. Весь мир. Этот человек отчаянно цепляется за свою жизнь и уложил уже немало ребят, которые за ним пробовали поохотиться. Так что в самой Грузии охотников на него уже не найдешь. Но желающие увидеть его смерть еще остались. Они отсиживаются здесь, в Москве, и ждут своего часа. Именно поэтому всю операцию и предложили моему старику.

— Значит этим и объясняется вся эта таинственность — и то, что никто из команды не знает о происходящем, и что наркота не идет обычными каналами, и что ее встречаем лишь мы с тобой… — Валико покачал головой. — Но насколько я знаю, в таких делах вперед платится лишь половина суммы… Какова же вся сумма?

Тенгиз рассмеялся и, похлопав Валико по плечу, потянулся.

— А всей суммы гонорара даже я назвать тебе не смогу. У папаши с годами проявляются наполеоновские тенденции. Ты обратил внимание на то, что он начал курить трубку? А как тебе нравится его зеленый френчик вроде сталинского? Готов спорить на миллион баксов и Людку впридачу, что ему самому пообещали пост президента республики! — И оба молодых человека дружно расхохотались.

— Будешь трахаться? — движимый искренней симпатией к приятелю, спросил Тенгиз. — Пока я буду принимать душ, она в твоем распоряжении.

Валико покачал головой и осведомился.

— Ты заплатил ей за ночь вперед?

— Обижаешь! — возмутился Тенгиз. — Эта мне дает по любви. — И скрылся в ванной.

Валико хотел было сказать ему вдогонку, что ни одна женщина не обходится дороже бесплатной, но промолчал, сочтя за лучшее, чтобы жизнь сама учила юношей горьким плодам познания.

Несмотря на то, что Ирина Надеждина считала себя неплохим водителем, подобной нервотрепки она еще не переживала с тех пор как впервые с инструктором самостоятельно выехала в город. Хотя в эту ночь Горьковское шоссе было пустынным, джип, прилепившийся к ним, делал все, чтобы спровоцировать столкновение: подрезал их, резко тормозил и вообще вел себя так, словно за рулем сидел подросток, впервые в жизни державший ногу на педали газа.

Когда она выматерилась в третий раз, Саша Здобин забеспокоился.

— Послушай, Ирочка! — всполошился он. — Сверни, пожалуйста, куда-нибудь отсюда и едем домой.

— Сиди спокойно! — раздраженно бросила ему Ирина. — Я разберусь с ними сама.

В это мгновение джип резко затормозил и сдал назад, и «шестерка» въехала ему прямиком в задний бампер. Удар был несильный, но послышался звон разбитого стекла — у шестерки вылетел подфарник. Четверо парней мигом, как чертики из коробки выскочили из машины.

— Послушай, дорогая! — приветливо улыбнулся юноша кавказской наружности, обнажив не менее десятка золотых зубов. — Ты как ездишь вообще, я не по-онял! Подрезаешь, дороги не даешь, конкретно, дистанцию не держишь…

— Молодой человек, — собрав всю свою выдержку и обаяние, улыбнулась ему Ирина. — Может быть, езжу я и впрямь не ахти — но не лучше же вас!

Второй подошедший, мало обращая внимание на ее кокетство, рывком распахнул дверцу ее машины и за шиворот вытащил Сашу Здобина наружу. После двух резких коротких ударов в живот оператор согнулся пополам и упал на обочину в горку грязного ноздреватого мартовского снега. Третий вышедший из джипа, ни слова не говоря, с размаху стукнул по дверце машины ногой, оставив на боку «шестерки» безобразную вмятину.

Ирина с криком кинулась на него, но застыла, почувствовав леденящее прикосновение острия финки под левой грудью.

— Послушай, красавица, — заулыбался зубастый. — Хоть ты и побила нам машину, мы решили не брать с тебя деньгами, а получить штраф натурой. Поэтому топай в лес и не пытайся пищать.

— А тебе известно, милый, откуда я сейчас еду? — спросила Ирина в надежде выиграть время. — Тебе известно, что кое-кто будет очень недоволен, что «Транс ТВ» не покажет сегодня репортаж с его юбилея?

— Нам про тебя все известно, — заверил ее зубастый. — И что ты задаешь очень наглые вопросы, и что носишь слишком короткие юбки. Вот мы и хотим проверить, что у тебя под юбкой. Сказано пошли, значит пошли. — И он чуть сильнее прижал нож к ее груди.

Вдали мигнули фары приближающегося автомобиля.

— Учтите, что немедленно поеду к батоно Вано и пожалуюсь ему…

— Иди жалуйся хоть самому патриарху, хоть папе римскому, хоть…

— Тогда можете начинать прямо здесь и сейчас, — заявила Ирина и, скинув с плеч дубленку, единым движением стянула с себя кофточку и еще через миг расстегнула лифчик.