Всего лишь? Всего лишь?!

— Даже ангелам нужно на ком-то учиться… — Макс улыбнулся мне и подмигнул Тару. — А почему у меня такой нет?

— Есть. Просто ты ее не видишь, — пояснил Тар. — Как я понял, они показываются, когда ты попадаешь в полную ж…

— Ж…? — уточнил Макс. — В смысле, когда тебе грозит кое-что похуже жизни?

— Угу. Поэтому могу предположить, что, прежде чем ты получишь корону Всевластия, тебя ждет до-о-олгая жизнь в этом мире. А может, дьявол соврал и тебе никто не собирается отдавать власть.

— Да и по фигу, — хмыкнул Макс. Отодвинул непочатую бутылку с пивом. — По фигу на эту корону. По фигу на этого дьявола. Тар, ты же столько раз спасал мою никчемную жизнь. Неужели ты подумал, что я смогу так тебя подставить?

— Макс, ты мой друг. За наше недолгое знакомство мы прошли с тобой столько, что я просто не смог бы так о тебе подумать.

— Ты прав. Если бы я желал тебе зла, разве бы я пришел сюда? К тебе?

Я с шумом выдохнула.

Вседержитель, какой бред! Довериться тому, кто не постеснялся однажды развоплотить отца! Да ему соврать как мне перекреститься.

— Сайдарг отличился в истории Красного мира своим коварством… — Я покосилась на невозмутимого Макса.

— Все ошибаются, — мило улыбнулся мне тот.

— Угу, а чем ты объяснишь нападение в Лазури?

— Девочка, — Макс посмотрел мне в глаза, — это была просто игра. Если бы мы с ним решили сразиться по-настоящему, уверяю, одного из нас сейчас бы здесь точно не было.

— Ты говоришь о Таре?

— Я говорю об одном из нас, кому просто бы не повезло. По силе мы с ним равны.

— Хочешь сказать, что ты откажешься ради него от власти? — Нет, надо как-то выводить его на чистую воду, чтобы Тар понял, что этот Макс уже совсем не Макс! Что он ему не друг!

— Что такое власть, девочка? У меня была власть. Целых три века по летосчислению Красного мира. В итоге я потерял все: себя, лицо, ту, которая была мне дороже всех. Я чуть не потерял жизнь! Мне пришлось бежать в мир смертных. Отец — где бы он ни был сейчас — потешается над нами, ибо все получили его наказание с лихвой. — Макс вздохнул, усмехнулся и поднялся. — Ладно, Тар. Пойду я. Хочу сейчас уехать куда-нибудь подальше из этого города. У тебя ведь завтра день рождения?

Тар, не сводя с него глаз, молча кивнул.

— Во сколько ты родился? — Макс постоял, дожидаясь ответа.

Тар пожал плечами:

— Не знаю. Кажется, ночью… А что?

— Да ничего. Сожалею, что поздравить не успею. — Макс хлопнул его по плечу и решительно направился к выходу из парка.

Мы проводили его взглядами и замолчали каждый о своем.

Впрочем, чувства Тара были мне предельно понятны: обида, удивление, тревога. Но вот Макс… Максу я не поверила. Ни на секунду! И что бы кто мне ни говорил — не может существо, ради власти убившее своего отца, так измениться.

Я чуть не проморгала, когда Тар вдруг встал и, ничего мне не говоря, тоже пошел к виднеющейся сквозь деревья дороге. Ладно. Не буду лезть. Чтобы найти крупицу истины в услышанном сейчас — нужно время. Подожду. Может, дойдет?

Исчезнув от людских глаз, я догнала подопечного и медленно полетела рядом. В конце концов, мне тоже есть над чем подумать.

— Ты видишь это? — Берфеллаг не сводил глаз с открывшейся ему картины.

Поднявшись на Башню Наказаний в сопровождении Самуайгра, он не знал, что ему предстоит увидеть. Сотни, тысячи… да какие там тысячи — легионы рыцарей смерти окружали Шеррахх.

— Да, мой князь. — Бывший хранитель городской тюрьмы тоже не мог оторвать взгляд от не обещающей ничего хорошего картины. — Магическая граница города ненадолго задержит эту армию. Даже если полягут сотни, тысячи Рубинов ворвутся в город уже к следующему утру.

— Мне непонятно только одно откуда их столько? Ведь их род очень сильно пострадал во время последней войны. Или я ошибаюсь?

— Возможно, эти кочевники нашли какую-то лазейку, способную увеличить их численность в тысячи раз. — Самуайгр взглянул на своего друга и князя.

— И кажется, мне известна эта «магия». — Князь Сапфир сжал закованной в броню рукой выступающий из стены неровный камень. — Только Лучезарный мог им в этом помочь.

— Ты думаешь, он все еще в этом мире?

— Я больше чем уверен. Он — Создатель, а в их роду никто никогда не бросит созданный им мир, да еще в таком состоянии. Он как-то обмолвился, что худший позор для творца, если творение умрет.