Кэролайн улыбнулась.

– Она не одобряет долгие прогулки по берегу, где не ступала нога человека?

Дэвид рассмеялся, и ветер подхватил эту непроизвольную вспышку веселья, швырнув в скалы, окружавшие бухту.

– Да, как и прочие столь же приятные вещи. Баронесса вынашивает честолюбивые планы, которые превосходят все, чего можно достигнуть в моем родном Мореге. Не понимаю, к чему эта суета. Я всего лишь второй сын.

Кэролайн была так потрясена, что отступила на шаг. В тот день, одиннадцать лет назад, она даже не догадывалась об общественном положении мужчины, которого спасла. Увидев его в военной форме, она предположила, что он обычный офицер, но по брайтонским стандартам любой титул граничил с королевским статусом.

– Сын барона – довольно заметная фигура, особенно в таком городе, как Брайтон.

– Шотландское баронство совсем не то, что английское, – скромно отмахнулся Дэвид. – Тем более что поместье моего отца совсем маленькое. Есть люди, которые вообще оспаривают его право на титул.

Кэролайн растерянно моргнула. Даже если это так, мистер Кэмерон вращается не совсем в тех кругах, что она.

Скорее в кругах мистера Дермота.

– Я привез сюда мать на лечение, – продолжил Дэвид, – но, кажется, поправка здоровья представляется ей менее срочным делом, чем брачные перспективы ее младшего сына. Она уже приняла даже не одно, а два приглашения от моего имени.

Кэролайн содрогнулась.

– Звучит заманчиво.

– Правда? – удивился он.

– Нет. – Она покачала головой. – Признаться, я предпочла бы играть в воланы. А это игра, которую я презираю.

Он снова рассмеялся.

– В таком случае что вам нравится? Мы уже установили, что вы не против небольшого отступления от приличий. Вы по-прежнему плаваете, русалочка? – поддразнил он, сведя на нет попытки Кэролайн увести разговор от ее эксцентричных привычек.

Вряд ли он слышал о ее опрометчивом поцелуе, но видел, как она плавает. Пусть даже это случилось одиннадцать лет назад – и они оба поклялись молчать об этом, – подобный секрет представляет опасность для такой девушки, как Кэролайн, и без того обитающей на задворках местного общества.

И хотя она сомневалась, что хочет быть принятой публикой, которая съезжалась в Брайтон на лето, ее мать ожидала, что она будет вести себя как подобает леди, даже если Кэролайн не могла претендовать на это звание.

– Нет, – солгала она, подавив укол вины. В Брайтоне – точнее, в Британии – респектабельные девушки не плавают в море, а прогуливаются по берегу, закутанные до подбородка в слои ткани и кружев. Они могут принимать морские ванны, воспользовавшись нелепыми купальнями на колесах, которые обеспечивают уединение и соблюдение приличий. Самые смелые – или остро нуждающиеся в «лечении» – могут даже облачиться во фланелевый халат и окунуться в морскую воду, прежде чем поспешно вернуться под защиту стен купальни.

Но они не плавают. Если, конечно, хотят считаться респектабельными.

– Не плаваете здесь? – уточнил он, явно пораженный. – Или вообще?

Кэролайн медлила, борясь с соблазном сказать правду. Но как объяснить, что, несмотря на светские правила, ее душа – нет, ее психическое здоровье – требует чего-то большего? Океан мог манить ее и отталкивать, таил опасности, которые могли стоить ей жизни, но не сводил с ума.

Среди волн Кэролайн чувствовала себя цельной и полной жизни, чего никогда не испытывала, находясь в толпе.

Поэтому она плавала втайне от всех. Украдкой, подобно серебристым рыбкам, которые мелькали среди скал, скрываясь от хищных рыб, способных проглотить их целиком.

– Респектабельные женщины не плавают, – сообщила она, не слишком убедительно даже для собственных ушей.

Дэвид выгнул бровь.

– Вы очень хорошо плавали. У вас был необычный стиль, насколько я помню, но очень эффективный.

От жаркой погоды и неловкого оборота, который принял разговор, на лбу у Кэролайн выступил пот. Купание, ради которого она пришла, помогло бы ей восстановить душевное равновесие, но теперь оно было недосягаемым. И она слишком хорошо осознавала свое положение, чтобы спешить с признаниями.

Кажется, она нравится Дэвиду Кэмерону. Так стоит ли разрушать это впечатление, демонстрируя никому не нужную честность?

– Вы были пьяны в тот день, – напомнила она. – И, по всей вероятности, смутно помните, что произошло. Я никогда не была опытной пловчихой. Сомневаюсь, что способна сейчас на большее, чем плескаться в воде.

Дэвид кивнул, словно ее ложь показалась ему убедительной, и мысль о том, чтобы сказать ему правду, исчезла за ненадобностью.

Он поверил ей. А жаль. Жара усиливалась, и у нее между грудями выступила влага.

– Знаете, я никому не рассказывала, – промолвила она.

– О том, что вы имели обыкновение плавать?

– Нет, о том, что случилось в тот день. Даже моей сестре Пенелопе.

Дэвид склонил голову, словно принимая любезность, которую она ему оказала.

– Одиннадцать лет – долгий срок. Я бы не стал упрекать вас, если бы вы поделились этим секретом с кем-нибудь.

– Мне кажется, способность держать слово – самое важное в человеческом характере, – возразила Кэролайн. – Нельзя нарушать обещания.