Он посмотрел на Олдриджа и спросил:

— А Шакел-Бартон?

Олдридж беспомощно развел руками.

— Тут уж я ни при чем, — заверил он. — Фреми? Зианг Так? Несчастный случай? Я ничего не знаю. Я лишь подложил два пакета с опиумом в его барак, чтобы правильно сориентировать вас.

Кристиан вынужден был поверить.

Снова насупило молчание.

— Ну, и что же теперь?

Олдридж пожал плечами.

— Вам придется пробыть здесь в течение суток, после чего вам вернут свободу. А я к тому времени буду уже далеко.

— Полагаете, что сможете ускользнуть от «Агентства»?

— Я не совсем уверен, но предпочитаю сделать попытку, а не ждать, когда будут решать мою судьбу. При всех обстоятельствах, я погорел для Юго-Востока. И хотелось бы надеяться, что теперь, когда с Зианг Таком покончено, они не станут с той же настойчивостью разыскивать меня.

— А что с Миа Лох?

— Она в безопасности. Поверьте, это прекрасная женщина, и она ничего общего не имеет со всем этим. Я просто использовал ее, чтобы передать вам список. — Он помолчал. — И еще… Оставьте в покое Дориан Ли и Тсунга. Уверяю, они абсолютно не в курсе моих операций с наркотиками. Если хотите знать мое мнение, они могут быть очень полезны тому, кто заменит меня здесь. Это надежные люди и прекрасные исполнители.

Кристиан понял, что их беседа подходит к концу.

— Вас закроют в комнате. Тсунг обеспечит вас едой и всем необходимым, а завтра утром — вы свободны. После этого вам останется только забрать документы из сейфа «Эстерн банк». Надеюсь, вы не в обиде?

Кристиан встал с решительным видом.

— Я не сержусь на вас. Но постарайтесь не задерживаться в Сингапуре.

— Можете не сомневаться, — заверил Олдридж с широкой улыбкой. — Больше ничто не сможет задержать меня здесь.

Кристиан, приветливо помахав ему рукой, направился к двери. То, что произошло потом, трудно было предвидеть. Поравнявшись с Тсунгом, Кристиан неожиданно резко ударил ногой по руке гиганта. Пистолет вылетел у того из рук. Не теряя ни секунды, Кристиан развернулся и, выхватив из футляра на руке нож, который никто не догадался у него отобрать, напал на Олдриджа.

Тот попытался схватить свой карабин, но Кристиан опередил его: молниеносным приемом он захватил его руку «на ключ» затем приставил нож к горлу.

Ошеломленный, Тсунг смотрел на обоих мужчин, ничего не понимая.

— Неплохо исполнено, — прошептал Олдридж почти беззвучно и печально улыбаясь. — А ведь я видел вас в деле и должен был опасаться.

Все так же шепотом он приказал Тсунгу ничего не предпринимать и позволить Кристиану уйти.

— Такой вариант устраивает вас? — спросил Олдридж. И добавил: — Уходите.

Кристиан отпустил его и, не торопясь, вложил нож в футляр.

— Во что вы играете? — нахмурился Олдридж.

— Я хотел лишь показать вам, что следует быть очень внимательным во всем. Куда бы вы ни пошли, прежде хорошенько посмотрите по сторонам, а в доме лишний раз убедитесь, что дверь надежно заперта.

Олдридж кивнул, соглашаясь.

— Но… почему вы сделали это?

— Может быть, потому, что вы дважды спасли мне жизнь… А может быть, потому, что не могу не отдать должное человеку, который так прекрасно разработал операцию и осуществил ее, хоть и презираю торговцев наркотиками.

Затем он сделал знак китайцу-великану, который все еще не пришел в себя от неожиданности происходящего.

— Пошли, Тсунг.

Он обернулся к Олдриджу.

— Вы можете сказать ему, что дверь не стоит запирать на ключ…

У вас будут ваши двадцать четыре часа!

В опиумном кольце

Они обрабатывали его в коридоре, за баром Джука, и делали это весьма профессионально. У специалистов такое избиение называется «массажем живота». Бьют не до смерти, но с таким расчетом, чтобы уложить человека месяца на два в больницу и обеспечить ему на всю жизнь больной кишечник, а главное — дать его нервам такую встряску, после которой он уже никогда не сможет стать полноценным мужчиной.

Они его еще не били вовсю, а, что называется, разогревались перед работой, когда я открыл заднюю дверь бара и оказался перед ними.

Это было чистой случайностью. В тот вечер я вовсе не был настроен на какие-нибудь неприятности, а просто зашел в бар, спасаясь от безжалостного полуденного солнца, превратившего Манхэттен в подобие гигантской духовки. Я хотел выпить что-нибудь прохладное, а главное — шепнуть словечко моей Сэнди, уже несколько дней работавшей в баре Джука.

Сэнди служила в полиции. Впрочем, сейчас, одетая в узкие черные брюки и в широкую белую блузку с рискованным вырезом спереди, она стояла за стойкой бара. Вместе с ней работала еще одна девица. Одета она была приблизительно так же, но эффект был далеко не тот. Все парни, сидящие на высоких табуретах перед стойкой, пялили глаза только на Сэнди.