– Виль, а что с твоим оружием, а?

– Да это Ритан подсуетился, – с улыбкой ответила подруга, опуская меч и оглядываясь, чем бы вытереть кровь с лезвия. Ничего подходящего не нашлось, поэтому подруга использовала завалявшийся в кармане штанов носовой платок. – Он где-то тут до сих пор в человеческой ипостаси ошивается…

– Он тебя хоть прикрывал? – поинтересовалась я, подходя к одному из скелетов и пиная оскаленную черепушку носком сапога.

Черепушка подобного издевательства не выдержала и изволила рассыпаться каким-то странным белесым песком.

– Спрашиваешь! Ритан поначалу хотел меня послать подальше, едва завидел, куда я собралась влезть, вооруженная простым мечом, но потом понял, что проще помочь, чем тратить время на уговоры или же на попытки отослать назад. Вот, зачаровал мне меч, чтобы он тех тварей рассечь мог, а сам куда-то в самое пекло бросился… А, да вон он стоит!

Я обернулась в указанном направлении и действительно увидела Ритана, склонившегося над трупом одного из нападавших с рассеченной грудью. Белые волосы Стража Алатырской горы растрепались и в художественном беспорядке обрамляли узкое лицо, испачканное сажей и еще чем-то. Серебряный дракон заинтересованно наклонил голову, увенчанную черным гребнем, и в пещере раздался шипящий голос Аранвейна-дракона, который пробирал до костей вернее, чем его же трубный рев. Все-таки дракон есть дракон, и, когда он начинает говорить на понятном человеку языке, это получается немного жутковато.

– Ритан, сколько еще можно терпеть этих выродков в нашей горе? Ты их нарочно пропускаешь или как?

– Прощу прощения, мой правитель, но я не в состоянии закрыть всю Алатырскую гору от магического проникновения на долгий срок. А если объединить силы, то неизвестно, чем это обернется.

– Ладно, я понимаю. – Аранвейн нетерпеливо отмахнулся когтистой лапой. – Я в курсе, что драконы не могут объединить свою магию с кем-то из своего рода, иначе результат будет абсолютно непредсказуем. На такой риск мы пойти не можем…

– А я вот никак не могу понять, чего им надо, вроде бы эти твари ничего серьезного сделать не могут, так, мешаются просто… – вставила реплику я и тотчас осеклась под яростными взглядами двух драконов в разных ипостасях.

– Еваника, поясняю, как недалекому айраниту: драконам эти существа не опасны абсолютно, но вот нашим еще не родившимся детям… Еще есть какие-либо гениальные комментарии? – едко поинтересовался Ритан.

Я стушевалась и решила больше не влезать, отойдя в сторонку, поближе к Вилье, когда фиолетовый дракон у овального входа вдруг взвыл так, что я шарахнулась в сторону, запнулась о валявшийся на полу скелет и, неловко взмахнув крыльями в безуспешной попытке удержать равновесие, хлопнулась пятой точкой на каменные плиты.

Вой-рев длился еще с секунду, а потом Аранвейн сорвался с места и, на ходу окутываясь сверкающим облаком, метнулся к входу в пещеру, скрываясь в нем уже в образе человека в серебристых одеждах. Я вскочила и рванулась вслед за драконьим царем, краем глаза заметив, что Ритан и Йергаль, уже успевшая сменить ипостась, с донельзя обеспокоенными и ошарашенными лицами торопятся в ту же сторону.

Я вбежала внутрь и замерла у входа, так и не найдя в себе силы пройти дальше.

Поравнявшиеся со мной Ритан и Йергаль застыли рядом…

Драконья кладка была уничтожена. Повсюду была разбросана прочнейшая скорлупа, расколотая на мелкие кусочки. Что случилось с еще не рожденными драконами, даже и гадать не приходилось – у разрушенного гнезда из-под крупного обломка выглядывал кончик неподвижного нежно-розового хвостика, еще не покрытого чешуей. Йергаль за моей спиной закричала, и в крике этом слышалась боль утраты, смешанная с невероятной яростью. Неужели в разоренном гнезде были и ее дети?!

Я смотрела на неестественно выпрямленную спину Аранвейна, а когда он обернулся, то с трудом подавила желание бежать без оглядки.

На мертвенно-бледном лице драконьего царя застыла холодная ненависть, расчетливая и безжалостная, а льдисто-серые глаза, взгляд которых был устремлен в мою сторону, не выражали ровным счетом ничего. Сейчас Аранвейн мог убить меня или Вильку спокойно и без эмоций, точно так же, как люди, не задумавшись, прихлопывают обнаглевшего комара, после чего продолжают заниматься своим делом.

– Синяя Птица, и ты еще смела утверждать, что твой народ здесь ни при чем?

Драконий царь чуть посторонился, и я увидела, что среди разоренного гнезда лежит кто-то с неестественно выгнутой спиной – похоже, Аранвейн сломал несчастному позвоночник, – но обостренным слухом айранита я уловила еле слышный стон. Неужели жив?

Я медленно подошла к гнезду, и в глаза мне бросились безжизненно раскинутые крылья пепельно-серого цвета и коротко остриженные седые волосы. Ледяной голос Аранвейна доносился как издалека, я же смотрела на распростертого на дне развороченного гнезда айранита, которого я видела всего дважды в Снежном дворце.

– Шайджен…

– Так ты знала его, Синяя Птица? – Презрение, сочившееся в голосе Аранвейна, можно было собирать ладонями.

Я только покачала головой, опускаясь на колени рядом с айранитом и убирая седые волосы с окровавленного лица. Он с трудом приоткрыл глаза и уставился на меня так, словно увидел привидение.