И Леноре вдруг представилось, что если бы сейчас вместо Евы на холодной земле лежала бы она сама, Кухулин точно так же стоял бы и даже не двинулся бы с места. И ни единый мускул на его лице не дрогнул бы, и не опустился бы он на колени, и не гладил бы ледяную щеку, и не поцеловал бы в окоченевшие губы, потому что смерть одного человека для него ничто, если коллектив продолжает жить.

Ленора ненавидела противогазы. Она считала их резиновыми масками, делающими всех людей одинаковыми, скрывающими истинные лица как палачей, так и добрых людей. Но Кух был другим, особенным, – он не носил противогазов. И оказалась, что настоящее лицо его равнодушней любой резиновой маски. И никогда он не прятал свою любовь, – ему просто всегда было все равно. Это прозрение стало шоком.

Впервые в жизни девушке захотелось закричать на своего мужа. Бесчувственный мутант, вот кто он! Мутант не потому, что у него вдоль позвоночника идет черная полоса, а потому, что в душе он совсем не человек, а какое-то бессердечное чудовище! Может, и справедливое, и умное, и храброе – но бессердечное! И как, как она могла все это время буквально молиться на него?! Да, Кухулин вытащил ее из смердящего сумрака самарской подземки, спас от неминуемой смерти, – но что она получила взамен? Вечные скитания по выжженной радиацией земле. Может, умереть в Самаре было бы лучше?

Ленора отошла от своего мужа на пару шагов. И тут же ей стало стыдно. Он защищал ее от опасностей, как защищал бы любого своего спутника… вот именно, что любого, а не только ее…

Кухулин внимательно посмотрел на жену. Ленора тут же испугалась, что муж увидел ее внутреннее смятение. Но он, не поведя даже бровью, отвернулся и бесстрастным ровным голосом произнес:

– За нами следят. Наверное, кто-то из участников Игр, кому выпал жребий идти после нас.

Фольгер, все еще стоявщий на коленях перед мертвой, но прекрасной Евой, никак не отреагировал, продолжая гладить щеку погибшей возлюбленной.

– Я понимаю твою скорбь, – сказал Кухулин, – но ее не вернуть в мир живых. Мы здесь стоим уже восемь минут, и нас нагнали.

«Даже минуты посчитал…» – с горечью подумала Ленора и неожиданно для самой себя подскочила к Феликсу, коснулась его плеча. Она очень хотела помочь своему новому другу, но чем – не знала.

– Не трогай меня! – прорычал, содрогнувшись, Фольгер в ответ на прикосновение Леноры.

Девушка испуганно отдернула руку, а Феликс поднялся с колен, несколько раз вытер лицо рукавом куртки и повернулся к супругам.

– Извините, не сдержался, – сказал он абсолютно спокойно. – Я выполню свою часть договора, я приведу вас к звездам, пускай даже навсегда сгину за кремлевскими стенами. Но вы поможете мне отомстить, – Фольгер указал пальцем на убитого мужчину с раздробленной переносицей. – Это ганзейцы, они убили Еву. Это сделал Грабов, я знаю, это сделал он. И он должен умереть.

Кухулин молча кивнул, и команда Феликса продолжила свой путь. Приступ сострадания к Фольгеру и открытие, сделанное в отношении мужа, сильно вымотали Ленору, и потому она не вела счет времени, не смотрела по сторонам и под ноги, а лишь тупо бежала за мужчинами. Девушка никак не отреагировала, когда выскочила на простор очередной ярко освещенной станции, а затем вновь оказалась во мраке перегона. И только когда вдруг потемнело так, что лучи фонарей показались непроницаемо желтыми, и туннель начал загибаться влево, а Кухулин просигналил, что нужно остановиться, Ленора пришла в себя. Девушка почувствовала кисловатый запах и поморщилась.

– Там впереди пять мутантов, – громко прошептал Кухулин, – и еще три мертвые твари.

– У тебя снова появились способности? – спросила Ленора без особого энтузиазма, хотя недавно эта новость сильно ее обрадовала бы.

– Нет, львенок, – сказал Кухулин, – я просто все еще ощущаю ауры мутантов, даже если они недавно погибли. Но внушать им свои желания я не могу, звезды на башнях не дают.

Троица продвигалась вперед сквозь толщу непроглядной тьмы, и только яркие лучи фонарей рассекали мглу, словно длинные– длинные ножи. Тошнотворный запах усилился. Вскоре Ленора услышала жадное чавканье и звуки, очень похожие на хруст костей. Она, еще ничего не видя, бесшумно извлекла из кобуры пистолет Макарова. А потом Кухулин внезапно поймал в свет фонаря двух больших крысовидных тварей и полуобглоданные человеческие ноги. Одна из зверюг подняла вымазанную в крови морду, недовольно зашипела и тут же отпрянула во тьму. Другой мутант ничего не успел предпринять, поскольку Кухулин, вскинув автомат, выстрелил. Монстр, издав икающее урчание, рухнул на недоеденного человека.

– Они боятся света! – прокричал Фольгер, извлекая «стечкин». – Это глаберы!

Ленора успела подумать, что ее пистолет – слишком слабое оружие для таких мощных монстров, прежде чем огромная тень с угрожающим шипением рванулась к ней. Девушка, протяжно завизжав, в несколько секунд опорожнила магазин своего «макарова». Тень на мгновение остановилась, пошатнувшись, а затем вновь бросилась на Ленору. Девушка полоснула фонарным лучом по черным шайбам-глазам и отскочила в сторону. Ослепленный глабер промахнулся и с яростным шипением покатившись по шпалам, исчез в темноте. Где-то совсем рядом застрекотал автомат, следом раздалось несколько пистолетных выстрелов. До ушей Леноры, судорожно водящей лучом фонаря по стенам туннеля, донесся предсмертный хрип смертельно раненного мутанта. И вдруг все стихло.

– Они ушли? – испуганно прошептала Ленора.

– Не знаю, – ответил Кухулин, – мы убили двоих, еще трое осталось, но я их не ощущаю. Совсем потерял чувствительность… проклятые звезды…

– Нет, они так просто не уходят, – сказал Фольгер, выставив пистолет и вертясь на месте.

Тут только Ленора сообразила, что ей нужно перезарядить «макаров». Она спешно вставила новую обойму и принялась вместе со спутниками выискивать притаившихся во тьме мутантов. Девушка несколько раз освещала человеческие останки: недоеденную кисть руки без мизинца и указательного пальца, разорванную грудную клетку с обглоданными перекушенными ребрами. Она увидела дохлого глабера с ножом в глотке и оскалившейся мордой, но живых тварей не обнаружила. Тем не менее противный кислый запах говорил, что монстры где-то рядом.