— Как бы не так, — возразил ангел Савелий, — они в большинстве своем по должности тут находятся. Потом лауреаты всякие. Дворяне скрытые и открытые. Цари и императоры. Трубадуры и певцы. Сочинители панегириков великим людям. Режиссеры киношные. Вон идет Хичкок. Это он там был Хичкок, а здесь так себе, плюнь и разотри.

— Это же не справедливо, — возмутился я. — А как те праведники, которые жизнью своей заслужили себе рай?

— Погоди, — успокоил меня Савелий, — поживешь здесь, тогда и узнаешь, кому из них повезло. А сейчас пойдем, я вам ваше стойло покажу.

— Какое стойло? — завозмущался Гудыма. — Мы что, скотина какая?

— Это я так сказал, по-кавалерийски, — поправился Савелий, — хату вашу покажу. У нас здесь полный коммунизм. Как классики хотели, так все Господь и сделал. Каждому столько же, сколько и другому, и никакой отдачи не надо. Главное, что ни у кого нет зависти к другому. Никто и никому не строит козни, не ставит ножку на пути внедрения нового. Не доносит на ближнего своего. Нет никаких партий, классов, нет межпартийной и классовой борьбы. Главное, что нет никаких войн. Как это по-нашенски? С неба звездочка упала прямо к милому в штаны. Чего там дальше — забыл, а вот концовка примечательная: лишь бы не было войны.

Мы шли по дорожке, никого не обгоняя, и я заметил, что навстречу нам никто не идет. Все идут в одном направлении. Любой политик мог бы сказать: «Верной дорогой идете, товарищи!»

Наконец мы подошли к огромному двенадцатиэтажному дому. Рядом стояли два таких же дома и больше никаких строений не видно.

— Наверное, в этих домах пятьсот этажей вниз, — подумал я.

— В доме нет никаких подземных этажей и других сооружений, — эхом откликнулся Савелий.

Поднявшись на пятый этаж, ангел предложил нам пройти сквозь дымку там, где по логике должна быть дверь.

Мы вошли и очутились в пустой комнате, где ничего не было, кроме окна без ручек, без защелок-шпингалетов и форточек.

— Так, — сказал я, — а где наши кровати, где санузел, где кухня или столовая, где все питаются?

— А это все без надобности, — сказал Савелий, — райские души не спят, не едят и в туалет не ходят. Надобности нет.

— Как это надобности нет? — подключился старый чекист, жалея, что отдал свой маузер апостолу Петру.

— Все очень просто друзья, — улыбнулся Савелий, — питание постоянное Святым духом. Сколько хотите, столько и поглощайте, а выпускать Святой дух через заднее место, это, скажу я вам, очень даже кощунственно.

— А вдруг захочется? — спросил я.

— Не захочется, — отрезал Савелий. — Никому не хочется и вам не захочется.

— Хорошо, — сказал я, — а что нам делать?

— А чего хотите, то и делайте, — сказал ангел. — Только предупрежу вас. Здесь нет ни промышленных предприятий, ни учреждений торговли. Кинотеатров и театров, а тем более цирков разных здесь не предусмотрено. Базаров нет. Автобусов и так си тоже. Так же нет самолетов и железных дорог. Животных здесь вообще нет, они находятся в своем, в животном раю, там все твари и обитают. Библиотек тоже нет. Кружков по интересам тоже нет. Магазинов нет. Спиртных напитков и табачных изделий нет. Деревья ломать нельзя, траву на газонах рвать нельзя. Драться и ругаться с другими душами нельзя.

— А что же можно? — спросил Гудыма.

— Все можно, кроме вышеперечисленного, — сказал Савелий и пошел к сизой дымке выхода.

— Эй, — окликнул я его, — а вдруг нам что-нибудь понадобится? Куда нам обращаться?

— Ничего вам не понадобится, — сказал ангел и ушел.

Я сразу выглянул за ним и никого не увидел. Даже запахов никаких. Интересно, а как пахнет Дух Святой?

— Что делать будем? — спросил я Гудыму. — Как тебе коммунизм понравился? А ты подумал, когда за коммунизм агитировал, как бы вы здесь всю Россию разместили? Всю нашу лапотную и посконную Россию. Можешь возражать мне, и я с тобой соглашусь, что сейчас русские щи смартфонами хлебают, а сущности лапотной так и не поменяли. Как говаривала Раневская, на голодный желудок русский человек ничего делать и думать не хочет, а на сытый — не может.

— Что ты за человек такой, — рассердился на меня Гудыма, — с виду нормальный человек, а как начинаешь говорить, так одна антисоветская пропаганда прет.

— Какая антисовецкая пропаганда, — охладил я пыл старого чекиста, — я про советы ничего не сказал, просто отметил, что такой коммунизм мне не нравится, а вы хотели загнать весь мир вот в такое стойло. Пошли на улицу шататься, может, и найдем что-нибудь.

— Что-то мне кажется, что кроме приключений на свою жопу мы там ничего не найдем, — буркнул Гудыма.

— А ты разве не этого хотел? — спросил я. — Тебе сразу сбросили тридцатник, и ты сейчас как пятидесятилетний мальчик, пойдешь и закадришь английскую баронессу.

В «хате» делать было нечего. Не стоять же как столбы в кладовке с окном. Посмотрим, может, к ночи все обитатели рая набиваются в эти комнатушки как роботы в складские помещения и отключаются на период темного времени или наоборот заряжаются от розетки на следующий день.