Перминов понимал, что за отказ от президентской гонки ему положены солидные бонусы. Сам он станет фигурой почти непотопляемой. Если президент начнет расправляться с ним, то это будет воспринято как уничтожение политического соперника. Многие вспомнят и то, как благородно он поступил, отказавшись от борьбы за Банковую.

Перминов прекрасно понимал, что конфликт на Донбассе – дело долгое и кровавое. Тот, кто окажется в доме на Банковой, вынужден будет ответить за него по полной программе. Это нетрудно было просчитать заранее. Ведь МВФ отказывался давать Украине кредит, если от страны отпадет еще и Донбасс. США толкали Киев вперед и вперед, потому что «в этот раз нельзя было дать Путину даже подобия победы». Так говорили многие демократические СМИ.

У днепропетровцев были очень серьезные связи в Москве еще с советских времен. Там нашлись люди, которые подсказывали им, что Россия настроена серьезно. Будут поставки оружия, на Донбасс отправятся инструкторы и добровольцы.

Вот Перминов и отступил, пропустил вперед этого идиота, чтобы тот принял удар на себя. А он отсидится, не из гордых. В какой-то момент получится так, что кроме него больше некого ставить на царство. Уже без приставки «исполняющий обязанности».

Секретарь СНБО умело скрывал свои чувства, но сейчас остались считаные дни, и можно было почти не бояться прослушки в кабинете. Он понимал, что ему никогда не выиграть выборы. Нефотогеничная внешность, негромкий голос и тихое безумие в глазах. Но Перминов уже один раз занял Банковую без выборов. Именно он был основным бенефициаром государственного переворота, перенесенного на вторую декаду марта, чтобы уважаемые люди до конца успели окешиться и вывести деньги из страны.

А вот сейчас Перминов чувствовал угрозу. Она пришла оттуда, откуда ее не ждали.

Гульков был не из Днепропетровска, но по политическим соображениям стоял на стороне Перминова. В отличие от секретаря СНБО он не выделялся особым умом. Контрабандист, взяточник, аферист, педераст. Школы комсы этот министр не проходил.

Перминов еще какое-то время стоял у окна, и Гульков почувствовал себя не в своей тарелке, как будто холодом по спине потянуло. Потом он вернулся за стол, мельком взглянул на экран обиженно умолкшего телефона.

– Что по посольству? – осведомился Перминов, уставившись на Гулькова. – Ты выяснил, кто это вообще такие?

– Какие-то самозванцы, – сказал Гульков. – Через час установим…

Перминов смотрел нехорошо, тяжело.

Министр внутренних дел не выдержал и заявил:

– Да что вы, Александр Александрович!.. Делов-то!.. Не беспокойтесь.

Оба они говорили на чистейшем русском.

– А я все же беспокоюсь. Кто за ними стоит? Почему именно сейчас?

– У них какого-то фюрера убили. Может, поэтому и бузят?

– Фюрера убили? Кто? Кого? Почему?

– Мы еще не установили.

– Это плохо.

– Да чего там плохо? – зло сказал Гульков. – У меня полковник получает пятьдесят долларов в месяц. Чего мы хотим?..

– Ты еще ничего не понял? Это Петренко.

– Петренко? – Министр едва не рассмеялся и уточнил: – Ему-то зачем?

– В городе русские. Уже не первый день. А ты ничего не знаешь, Никита. Это нехорошо. Так работа не делается.

– Русские? – Гульков вспомнил. – Газпром, что ли? По ним еще из гранатомета шмальнули в отеле. И нехай. Пусть знают, где мы их видели вместе с понтами…

– Заткнись! – Это слово было произнесено с такой злобой, что Гульков едва заметно вздрогнул. – В составе делегации есть агенты ГРУ. Их направили из Москвы, с полномочиями с самого верха. Они ведут переговоры непосредственно с Петренко. Догадываешься, о чем?

Перминов достал из ящика стола конверт, бросил на стол. Министр открыл его. Из конверта посыпались фотографии.

– Мы отследили точку переговоров и попробовали убрать бабу, которая их вела. Результат видишь сам.

Министр перебирал фотографии. Расстрелянный «Мерседес», сгоревшая машина охраны. Эта история проходила в утренней сводке.

– Я это видел. Дело сопровождает СБУ.

– Вопрос не в этом. Эта сука положила четверых и ушла. А это не сопляки были, все с «Айдара», ребята опытные.

Министр посмотрел на фотографию женщины. Брюнетка, стрижка каре, снимали явно мобильным телефоном, наскоро. Красивая. Гульков не имел каких-то четких сексуальных предпочтений и мог оценить женскую красоту, хотя больше склонялся к юношам. Но эта дамочка была красивая. Министр даже ощутил какое-то странное чувство, которое не приходило к нему уже очень давно.

– Эта подстилка!.. – нарочито грубо сказал он.

В следующий момент Перминов перегнулся через стол, схватил Гулькова за галстук и рванул его на себя. Лицо министра оказалось совсем рядом с глазами Перминова, белыми от нечеловеческой злобы.

– Она прикончила четверых, Никита. А ты простого дела сделать не можешь, только хлебалом щелкаешь. Русские уже на пороге. Может, мне с ними договариваться, пока Петренко меня не обогнал? А?

– Александр Александрович…

Перминов выпустил галстук, и министр плюхнулся обратно на свое место. Все-таки он был жидковат против днепропетровца, не только прошедшего школу комсомола, но и имеющего какой-то там дан в карате.