Пошта покосился на Зубочистку. Профессор верно истолковал взгляд:

– Эй, вы, ленточный червь! Ползите, жалкое беспозвоночное, на кухню. Там вас накормят.

Оскорбленный Зубочистка удалился.

– Итак, я слушаю вас, Пошта.

Пошта замялся. Пожалуй, впервые за все время службы он имел дело с человеком умнее и образованнее себя.

– Ясно-понятно, что Украина перестала существовать. Сам я родом из Киева, хоть и не помню его совсем. Мне было всего три года, когда родители приехали в Крым. Тогда-то и случился Катаклизм.

Профессор с пониманием кивнул.

– И я, наверное, не совсем человек. Мы умеем изменять себя. В клан листонош принимают совсем маленьких детей. Занимаются образованием… ну и физической стороной дела. Например, заражение мне не страшно, я на поверхности спокойно обхожусь без СИЗ.

– Казаки тоже.

– Да, люди приспосабливаются. Но при этом перестают быть людьми. Наш же клан… как бы это без пафоса лишнего сказать… Мы хотим возродить цивилизацию. Мы хотим, чтобы люди перестали резать друг друга в междоусобицах. Чтобы культура. И ценность жизни. И гумманизм.

– Это утопия, юноша, просто утопия.

– Нет. Мы спасаем выживших. Так я и попал в Балаклаву – мы случайно узнали о колонии выживших, укрывшихся в штольне. В общем, я поехал на разведку. Живут они плохо, борются с бывшими военными, которых называют морлоки. Вы знаете, что мутации пошли даже среди зрелых особей?

– Знаю. Даже взрослая особь может измениться. Мы не обладаем достаточными средствами, чтобы понять, как влияет излучение на живых существ, и что это за излучение вообще. Вы тому – наглядный пример, Пошта.

– Это все ясно-понятно. Я не о том. В общем, я туда попал. Нашел компьютер. Понял, что связь со спутником. Унес координаты на перфокарте. А ваш Зубочистка у меня ее забрал. А потом у него отняли. Я по всему Крыму за этой картонкой бегал.

Повисло тягостное молчание.

– Листоноша, – неожиданно сказал Профессор, – по-русски значит «почтальон». Пошта – почта. Вы – связные. Вы связываете людей между собой. И, знаете…. Кхм-кхм. Будь я помоложе, все бы бросил и ушел с вами. Посмотреть, как упрямые молодые люди, не желающие прозябать в кровавом болоте нового феодализма, борются за свое право быть хомо сапиенс, а не просто хомо эректус. Но я уже не так молод и не столь активен.

Он поднялся, подмигнул растерянному Поште.

– Раз уж перфокарта ваша, то позвольте мне хотя бы скопировать с нее данные. Перфокарта – не самый современный носитель информации. Сейчас мы все сделаем, и я поделюсь с вами кодами связи, поделюсь всем, что знаю. Даже научу настраивать компьютер, может, выдам рабочий ноутбук, если понадобится.

– А что взамен? – спросил Пошта, привыкший к тому, что задаром ничего не бывает.

– Как я уже говорил, меня в Киеве осталась дочь… Но я попрошу не найти ее – это малореально. Я попрошу об одном: когда я стану стар и отойду от дел, когда устану от вспыльчивости этого необразованного хамла Олафа… Пустите меня к себе. Я смогу как минимум учить детей.

– Пустим, – пообещал растроганный Пошта, – обязательно пустим, Кайсанбек Аланович!

К немалому удивлению Пошты, профессор «слил информацию», как он выразился, не только на перфокарту, но и продублировал ее на «флешку» – микрочип, заключенный в маленький стальной прямоугольник, который можно было носить на цепочке на шее. Чтобы никто не украл.

– Можно надеяться, что у вас в Джанкое найдется рабочий компьютер или ноутбук, – мечтательно пробормотал Профессор, вручая листоноше флешку.

– Кстати, профессор… У меня в вашем славном Красноперекопске есть одно дело. Гуманистическая, так сказать, миссия по вызволению из плена экипажа и пассажиров Летучего Поезда. Вы ничего об этом не слышали? Вы же не последний человек в Тортуге.

– А как же, – задумчиво ответил профессор. – Слышал. Кстати, если вы думаете, что это была спланированная атака, то заблуждаетесь. Эти одноклеточные… впрочем, не буду оскорблять амеб подобным сравнением… Одним словом, все получилось случайно. Некий не слишком чистоплотный охранник Летучего Поезда задолжал Одноглазому Хью. Бандит и подговорил его подпоить охрану и взять поезд, чтобы преподнести Королю на свадьбу.

– На свадьбу? – не понял Пошта.

– Олаф женится. Король Тортуги, понимаете ли, собрался обзавестись наследным принцем.

– Ясно-понятно… Так значит, где поезд-то сейчас?

– Команда – в тюрьме, я полагаю, а сам поезд – на вокзале, в тупиковой ветви. Вся Тортуга уже знает, что он здесь, но делают вид, что не видели и не слышали – типа, сюрприз.

Больше Профессор ничем не мог помочь. В криминальном мире, он, может, и ориентировался, а вот отдельных его представителей так и не научился понимать. Человек может изучить свою собаку, но вряд ли поймет, о чем лает чужая. А между Кайсанбеком Алановичем и средним жителем Красноперекопска разница была даже больше, чем между человеком и удодом-мутантом…